По наследству - стр. 19
– Туалет обклей, – посоветовал Олег со сквозной улыбкой на лице.
Олег имел семью – жену Светлану и сынишку, и уже этим отличался от своих двоюродных брата и сестры. Но главное его отличие заключалось в повзрослении – в этом естественном процессе, и не в должности дело. Стань он сварщиком или водопроводчиком, и тогда пробились бы черты мудрости и здравомыслия. Именно эти черты ценил в брате Гоша.
– Наш Олег во всём делает правильные выводы, – часто и с гордостью говорил Гоша, который сам, пропуская через свои руки иногда солидные суммы, и не имея финансовой поддержки от родителей, сохранил какую-то детскую романтику. И она во всем проступала, как старое пятно на ткани.
Саше был ближе прежний Олег – забияка, непоседа, немногословный юморист, и она тосковала по далекому образу, потому что его не вернуть, как детство и юность.
– Пойду, дел по горло.
– Затеяла ты обед… – сокрушался Гоша, – можно было бы в кафе заказать, как в прошлом году.
– На похоронах мамы больше было людей, да и не до обеда мне было. Ничего, на двадцать-тридцать человек – осилю, – Саша сошла с братова порога.
Мимо проходил отец с заложенными в карманы руками, было понятно, что он возвращается из туалета. «Чего же немытые руки совать в карманы», – дернулся поплавком вопрос у брезгливой Саши.
– Днем ездил в гараж, сказал, что умерла теща, дадуть автобус, – с какой-то пархатой важностью заявил Анатолий. – Приехал, а тут Жора мне вина привез: «Вот, брат, тебе шампанское». Чё-то от этого шампанского живот хватаить.
– Руки мыть надо чаще, – сказала, как нитку оборвала, Саша.
Гора капустной соломки помещена в эмалированный таз, морковные и свекольные соломки – по мискам, в холодильнике теснились пакеты нарезок колбасы и сыра. Саша устало перемещалась по комнате, за вечер ставшей похожей на столовскую подсобку: на подоконниках заняли место стопы тарелок, стаканы, рюмки, ложки, на небольшом столике и тумбочке красовались вазы, посверкивая конфетными обертками, как кошачьи глаза ночью. Тазы, выстланные полотенцами – один с пирожками, второй с нарезанным хлебом пришлось поставить на пол.
«Что еще? – вяло, спросила сама себя Саша. – А-а-а, салфетки, солонки…», – она присела на стул и стала мудрить, как покрасивее вставить салфетки в высокие стаканы.
Традицию поминок она не понимала: если умер дорогой тебе человек, то мыслей о еде не может возникать, а если человек тебе так-сяк, то важно проститься с ним, и опять же причем еда? Вот народная пошлость – обед после вида и запаха покойника.
День похорон начался нехорошо. Примчался дед Валентин и выпалил: