По моему хотению, по отцовскому велению - стр. 25

– Эй! Ты куда? – Сашка заметил, что я поднялась с места, и явно напрягся.

– Куда, куда… В кустики! Не понятно, что ли?!

– Только давай без глупостей, Лариска. Имей в виду, я вижу в темноте, так что…

– Так мне подальше отойти, что ли? – прикинулась я глупенькой.

– Я тебе отойду подальше! – он вдруг стал подниматься тоже. – Дурочку она из себя решила строить!

По голосу поняла, что шутить ему со мной расхотелось. Не надо было напрягаться и прислушиваться, чтобы различить его злость. Не сказал, а зарычал, никак не меньше. Ну, точно, уголовник! Мама моя! Допрыгалась я! Мне сделалось так плохо, что ноги отказывались держать. Поэтому я и плюхнулась обратно на бревно, с которого только-только успела подняться.

– Что, передумала? Откладываются твои кустики? И, правильно! Сиди смирно. Вон, на небо смотри. Это у тебя хорошо получается, – он тоже снова уселся, запахнул плотнее полы пиджака и вытянул в сторону огня свои длинные ноги.

– А расскажи мне о себе? А, Саш? Правда. Сидим, молчим. Скучно.

– Веселее, вряд ли, станет. Ничего такого в моей жизни, Ларка, нет, чтобы можно было про нее у костра рассказывать. Родился, учился, отслужил в армии, работать начал. Пожалуй, все. Как тебе?

– Это про каждого так рассказать можно. Ты какой-нибудь особый случай припомни.

– Что ты имеешь в виду? Сама расскажи, тогда я, может, и пойму, о чем речь.

Вот вам и раз! Сама себя в лужу посадила. Что было рассказывать, если ничего про себя не помнила? Врать, что ли? Или, все же, помнила? Наморщила лоб и задумалась.

– Я училась в институте. Недавно только его закончила, – начала это рассказывать через великое напряжение в мозгу, но шарики и ролики, хоть и со скрипом, но начали проворачиваться и выдавать пока непонятную, но, все же, информацию. – С литературой мой ВУЗ ничего общего не имел. И вдруг, я почувствовала серьезную потребность сесть и взяться за сочинительство. Написала рассказ. Отправила его в издательство. А они взяли и напечатали. Представляешь?!

– И что? – свел он брови у переносицы.

– Как, что? Это же поворот в судьбе. Живешь, живешь, думаешь, что все про себя знаешь. А потом, бац! Ничего еще окончательно, оказывается, мы про себя не определили!

– Это все как-то туманно. Одни образы. Ты конкретную историю про себя давай. Пусть простую, даже предпочтительнее такую, не надо мне судьбоносной.

– Ладно. Будет тебе совсем простая. Из детства подойдет?

– Давай.

– Меня пчелы искусали. Не одна, не пять. А, много. Точно, сколько их было, не скажу. Маленькая я тогда была. Под стол пешком ходила. Дело было на пикнике. Пчелы слетелись на сладкое. А отец решил их прогнать и стал махать свернутым пледом. Сдернул его с земли и принялся им размахивать, крутить над головой, на манер пропеллера. Он считал, что защищал меня. А я сидела в траве у самых его ног. Не мог он видеть, как они меня атаковали, слетаясь по верхушкам травы.