По моему хотению, по отцовскому велению - стр. 2

Потом призадумалась, рассчитывая, что смогла бы сообразить еще о чем, но нет. Даже имя мое, по-прежнему, оставалось скрыто от сознания пеленой непонятного тумана. Догадывалась, к возникновению его причастна была боль в затылке, а значит, та самая шишка. Все представилось так: травма, боль, как следствие, потеря памяти. Складно получилось. И тревожно. Но я уже не боялась, что могла затеряться в чужом и неведомом мире. Ко мне пришло ощущение, что все будет хорошо, все пройдет, все встанет на места. Не верила я, что памяти лишилась навсегда. Вот ведь, хоть и малые ее проблески, но стали понемногу возникать. Это было замечательно. Появилась надежда, что следом за интуитивными ощущениями придет и твердая уверенность. А там все стало бы совсем просто со временем. Или дала бы о себе знать родным, была совершенно убеждена, что они у меня имелись. Или сама до дома добралась бы, хоть пока и не знала как.

Опять же, перед глазами находилось железнодорожное полотно. Что мне давал этот факт? Он мне давал возможность добраться до населенного пункта. А там можно было обратиться за помощью к людям. Теплее, теплее, совсем тепло. В душе поселилась надежда на спасение. Она-то и грела теперь мое сознание. Воля тоже затеплилась. Что еще грела? Только не тело. Его жарило солнце. И тело и меня всю целиком, и особенно голову. Совсем припекло. Ведь и стояло оно пока еще не высоко… или уже не высоко… Нет, все же, пока еще не поднялось в самую верхнюю точку. Вращаясь вокруг своей оси и прикладывая обе руки ладонями ко лбу, на манер козырька, ориентируясь по солнцу, пришла к выводу, что было утро. Возможно, что раннее. Это значило, что могла потом совсем изжариться. Следовало поторопиться и начать движение незамедлительно. А то эти поля вокруг и кусты вдоль насыпи не прибавляли настроения и не могли очень уж укрыть от зноя, если в этом возникла бы надобность. Значит, надо постараться эти места пройти. И чем скорее, тем лучше.

Так. Куда идти? Налево или направо? Вот ведь была задача! Вспомнив детскую считалку, нет, чтобы что путное, загадала направление и выбрала правое. Туда и потопала, припадая на одну ногу и ойкая, если под необутую ногу попадал острый камень. Но прошла всего ничего, а стопа уже была вся исколота и побаливала. Решила скакать по шпалам. Сначала понравилось. Только быстро надоело, и еще устала. Должно быть, не любила я раньше никаких физических упражнений.

И тут мой слух уловил непонятный шум. Точно. Это было в кустах. Раздавался там, впереди, справа от насыпи, в низине, густо заросшей то ли ивняком, то ли еще чем… не сильна я была в растениях. А в чем сильна? О, нет, о грустном не следовало бы вспоминать, поэтому дала себе установку собраться и сконцентрироваться на звуках. А они были похожи на возню. Звериную. Вытянула шею в том направлении, но заметить ничего в густых ветвях не получилось. Только видела, как верхушки кустов ходили ходуном. В тревоге и нерешительности вытерла повлажневшие ладони о джинсовую ткань на бедрах и принялась озираться, ища способ обойти непонятное и от того страшное место. Но со всех сторон, и с этой и с другой относительно рельс, как назло, была глубокая канава, заполненная стоялой водой, по запаху напоминающая болотную гниль. Выходило, что идти можно было только по самим рельсам. Но это получалось совсем рядом с тем подозрительным кустом и теми все более страшными звуками. Теперь я уже не сомневалась, что там был зверь. Или два. И их настроение ничего хорошего не обещало. Еще удачно все складывалось, что они меня до сих пор не обнаружили. Иначе, непременно покусали бы. А то, и сожрали бы. Вон, сколько шума наделали. Огромные, наверное, были зверюги. И тут кусты перед глазами так и заходили ходуном. Теперь мне не то, что вперед идти, а и назад отступить сделалось страшно. По этой причине я и присела на корточки. Если бы помогло, то могла бы и лечь. Но находиться здесь жуть как не хотелось. Поэтому, хоть и наподобие ползания, а начала пятиться в обратном направлении.