По любви - стр. 29
В руках Насти несколько чехлов. За ее спиной – длинная, как жердь, девушка с чемоданом и непроницаемым черным пакетом, какие обычно выдают в алкомаркетах. Бросаю на него полный опаски взгляд.
– Знакомься. Это Даша. Она – супер. Ты себя не узнаешь. Поверь.
– С-спасибо. А это… – тычу пальчиком в чемодан.
– Тут косметика и всякие фены-плойки. Где мне лучше разложиться?
– Да вот… – киваю на барную стойку.
– Супер, – комментирует Даша. – Насть, а ты пока наливай. Будем возвращать румянец невесте. На ней же лица нет. Ты чего такая перепуганная? В первый раз, что ли? – смеется.
– Ага. И это… я практически не пью.
– Так и мы не пьем. Это чтобы расслабиться. Как лекарство. Ты вообще чего хочешь? Есть пожелания по прическе?
– Ничего у нее нет, – фыркает Настя, открывая шампанское. – Будем отталкиваться от платья. Вон, смотри!
Ну а дальше начинается сущее безобразие. Впрочем, к тому моменту меня это перестает заботить. Может, правы были девочки, и мне просто нужно было выпить для смелости. Или для храбрости, или…
– Погодите! А как я в ЗАГС поеду? – спохватываюсь некстати.
– На такси. А там уже муж подхватит.
Муж. Ставрос Николоу – мой муж. Курам на смех. Да нам же в жизни никто не поверит, что это все по любви!
«Конечно же, не поверит, Ниночка. Как ты ни вырядись, он всерьез на тебя даже не глянет», – зудит голос матери, и я закашливаюсь.
– Это все лак! Ничего. Дай-ка промокну. Ну, вот. Смотри. Отпад. Скажи, Насть?
– Огнище. Ну, Нин, ты чего молчишь? Не нравится?
Касаюсь пальцами зеркала. Сказать, что я себя не узнала, нельзя. Напротив, я сейчас как никогда хорошо осознаю, что эта женщина в зеркале – я. Не красавица, но довольно симпатичная. С хорошей кожей, что в моем возрасте уже дорогого стоит, и выразительными, подчеркнутыми умелым макияжем глазами.
– Не чересчур? Мне еще потом в офис ехать, – с сомнением тереблю крестик.
– В офис накинешь пиджак. Но под венец чтобы шла в платье!
– Ну, не знаю, – касаюсь тонких бретелек. Никаких рюшечек и оборочек на платье нет. Голый атлас приятно скользит по телу и подчеркивает изгибы, которых во мне с избытком.
– Ты хочешь, чтобы твой Чуковский обалдел?! Чтоб любил тебя одну до скончания века?
– Хочу, – выдыхаю, и сама от себя в шоке, потому что это произнесла, зажмуриваюсь.
– Тогда слушай, что тебе говорят. Ах, ты ж черт, Нинка! Все зубы мне заговорила. Уже десять тридцать! Что смотришь? Ты хоть такси вызвала?
Первый раз Николоу позвонил, когда я только выхожу из подъезда. Второй, когда мы плотно встаем на светофоре. Когда я, наконец, добираюсь, он уже вне себя.