По линии взлёта - стр. 35
Злой жизненный сарказм. У меня ведь и так никого не было. Даже позвонить некому, чтобы рассказать или пожаловаться.
Пошёл ты в жопу, Гай Биго!
Дядя Миша вчера сказал, что в жизни все возвращается. Буду молиться Богу, чтобы к тебе это вернулось в десятикратном размере.
Хватаю чемодан, несусь прочь от съемочного павильона. Выйдя из здания, прислоняюсь к холодной стене. Куда дальше?
Ноги сами двигаются к супермаркету. В кармане меньше ста рублей. Долго я на них не протяну.
Стучу в дверь супермаркета, надеясь, что сегодня смена дяди Миши. Он не обязан мне помогать, но эта соломинка, за которую я ухватилась. Утром он помог мне вымыть голову, чтобы на кастинге я выглядела более-менее сносно. И пусть после мыла мои волосы выглядели даже хуже, чем до помывки, мы ведь пытались.
Дверь открыл другой охранник.
– Тебе чего? – грубо буркнул он. Думаю, не узнал, хотя я видела его пару дней назад.
– Нет, – быстро мотаю головой, отходя назад, – ничего.
Дверь захлопывается, оставляя меня в одиночестве.
Стоять тут бессмысленно. Я вошла во дворик дома позади супермаркета, села на лавочку. Дежавю. Я сижу на скамейке с чемоданом, потерянная, не знающая, куда податься. Из глаза вновь посыпались слезинки крупными горошинами. Такими темпами, я намочу свое дорогое платье.
Биго был прав. Это платье от Валентино. И это последний мамин подарок. Она так хотела увидеть меня в нём на сцене, чтобы я при этом пела её любимую песню.
Céline Dion – My heart will go on love.
Мама рассказывала, что это первый фильм, который они с моим отцом посмотрели вместе. Первое свидание и песня, которая стала символом их любви. Мама до последнего вздоха любила моего отца. Возможно, поэтому Алексей Семёнович так ненавидел меня – живое доказательство их любви.
Сегодня я спела драгоценную песню в платье, которое для меня дороже всех денег на земле. Я провалилась. Не оправдала её ожиданий.
Мои руки дрожат. Я вся сотрясаюсь.
– Не прошла?
Резко поднимаю голову, чтобы увидеть Михаила Михайловича, остановившегося напротив меня. Качаю головой ответ, всхлипывая. Слёзы брызнули с новой силой.
– Бедная девочка, – старичок опускается возле меня на лавочку, прижимает меня к себе, словно заботливый дедушка, которого у меня никогда не было. Его рука заботливо поглаживает по темечку. Чувствую посторонний запах: корица и немного укропа. Но не отстраняюсь. – Я был уверен, что ты пройдёшь.
– Я тоже… ик… ой, – сама удивляюсь появившейся икоте.
– Значит, судей на мыло? – пытается пошутить дедушка.
– Да! – дергаюсь я, выпрямляясь. – Особенно Биго!
– Кого? – Дядя Миша улыбается, затем поднимается на ноги. – Вставай.