По ком звонит колокол - стр. 65

– Это не обязательно.

– Обязательно, друг. Это обязательно. Времени не так много осталось.

– Ты прочла это у меня по руке? – спросил он.

– Нет. Забудь ты про свою руку. Ерунда все это.

Сама она выкинула это из своей жизни так же, как все прочее, что могло причинить вред Республике.

Роберт Джордан снова промолчал. Он смотрел, как Мария в пещере собирает грязную посуду. Она вытерла руки, обернулась и улыбнулась ему. Девушка не слышала, что говорит Пилар, но ее загорелая кожа потемнела от разлившегося по лицу румянца. Она снова улыбнулась Роберту Джордану.

– Есть еще день, – сказала женщина. – Ночь – ваша, но есть еще и день. Ясное дело, у вас не будет такого приволья, какое было у меня в Валенсии. Но несколько диких ягодок вы сорвать успеете. – Она рассмеялась.

Роберт Джордан положил руку на ее могучее плечо.

– Тебя я тоже люблю, – сказал он. – Я очень тебя люблю.

– Да ты просто настоящий дон Хуан Тенорио, – сказала женщина, смутившись от охвативших ее чувств. – Эдак ты скоро каждую любить будешь. А вот и Агустин.

Роберт Джордан вошел в пещеру и направился к Марии. Она смотрела, как он приближается к ней, и глаза ее сияли, а лицо и шея снова залились краской.

– Привет, крольчонок, – сказал он и поцеловал ее в губы. Она прижалась к нему и, глядя ему в лицо, сказала:

– Привет. Ох, привет. Привет.

Фернандо, по-прежнему сидевший за столом и куривший папиросу, встал, покачал головой и вышел, прихватив карабин, прислоненный к стене.

– Совсем распустились, – сказал он. – Мне это не нравится. Ты бы присмотрела за девчонкой.

– Я присматриваю, – ответила Пилар. – Этот товарищ – ее novio[23].

– А-а, – сказал Фернандо. – Ну, раз они обручены, тогда, думаю, это нормально.

– Я очень рада, что ты так думаешь, – сказала женщина.

– Я тоже, – с полной серьезностью согласился Фернандо. – Salud, Пилар.

– Ты куда направляешься?

– На верхний пост, сменить Простака.

– Куда тебя черти несут? – подходя, спросил Агустин серьезного коротышку.

– Исполнять свой долг, – с достоинством ответил Фернандо.

– Ах, твой долг, – с издевкой сказал Агустин. – Клал я на твой долг. – И повернувшись к женщине, добавил: – Ну и где, мать вашу, это дерьмо, которое я должен охранять?

– В пещере, – сказала Пилар. – В двух мешках. Устала я от твоего сквернословия.

– Клал я на твою усталость, – сказал Агустин.

– Ну, тогда иди и матерись сам с собой.

– Мать твою, – ответил Агустин.

– Ну да, своей-то у тебя никогда не было.

По испанским меркам перепалка достигла высшего накала: у испанцев самые оскорбительные действия никогда не называются прямо – только подразумеваются.