По имени Ворон - стр. 31
– Да, – не скрывая гордости, отозвалась я. – Потому что езжу верхом с пяти лет. Да ещё и по нашим прибрежным кручам!
– И не страшно было родителям позволять это делать своему сокровищу? – спросил он, двигаясь ещё ближе и касаясь рукой моей косы. – Наверняка ты падала, и не раз.
– Бывало, – отозвалась я, не чувствуя прежней неловкости. – Но, Элиот, не думай, что я не ведаю, что ты затеял! – и снова улыбнулась. – Я тебя насквозь вижу!
Он рассмеялся низко и чуть хрипло.
– Зато ты расслабилась.
– А завтра стану прежней, и ты пожалеешь о том, что напоил меня.
– Вряд ли, принцесса. Да ты и выпила-то всего ничего!
Пальцы его скользнули к моему затылку, сжались нетерпеливо, и Элиот склонился, обдав тёплым дыханием моё лицо.
– У тебя глаза цвета океана. Когда в них нет ненависти – они такие нежные.
– Это вино, – отозвалась я. – На самом деле, я не знаю, что чувствую по отношению к тебе. Не надо было мне пить…
Его губы накрыли мои, тронули ласково, даже немного щекотно, и я, отстранившись, поглядела на Элиота изумлённо.
– Что? – усмехнулся он.
– Это так странно. Так… приятно. Вроде бы.
– Вроде бы? – весело поднял бровь он.
Второй поцелуй был уже более настойчивым, и я успела почувствовать влагу его губ, но всё же напряглась, когда Элиот захотел большего.
– Нет, не так, – тихо сказал он, слегка поворачивая мою голову. – Не закрывай рот. Я хочу ощутить тебя глубже.
– Я… не могу так.
– Не бойся. – Его ладони обожгли мои щёки, которые и так уже пылали. – Я не хочу обидеть тебя и не стану причинять боль. Это всего лишь поцелуй.
Я закрыла глаза. Наверное, он был прав… К тому же, Элиот впервые не спешил, не был жёсток или груб. Вот склонился снова, мягко смял мою нижнюю губу, а, когда я повторила его движение, вытащил из кресла и усадил к себе на колени. Обхватил, словно спрятал от мира, и мне оставалось только уступить его натиску.
Я была пьяна, потому и не вырывалась? Или верила ему? Следующий поцелуй заставил мысли опустеть, потому что был уже не столь невинным. Он начал также нежно, едва касаясь, околдовывая этой трепетностью, как вдруг я почувствовала влажное прикосновение его языка… и смутилась ужасно, вскинула руки, ища опору, чтобы мёртвой хваткой вцепиться в распахнутый ворот его рубашки.
Поцелуй стал глубоким, властным, ошеломляющим. Каждое новое движение его языка будто что-то изменяло внутри меня, подавляло желание сопротивляться, даже просто шевелиться. Я лежала у него в объятьях, запрокинув голову, раскрыв горло навстречу горячему дыханию, и ничего не понимая – лишь чувствуя, как гулкие спазмы разливаются волна за волной по животу.