По эту сторону зла (Былое и дамы-2) - стр. 35

Среди ночи Лу проснулась оттого, что пальцы Райнера лихорадочно впились в ее плечо, он весь трясся – его охватила нервная дрожь, такая сильная, что у него зуб на зуб не попадал.

– Ты видишь, Лу, вон он – окровавленный петушок с перерезанным горлом! Бежит по дорожке к нашей избе!

– Ты бредишь, Райнер. Разве ты можешь увидеть петушка в этой кромешной тьме?

Райнера вырвало – куриный бульон выплеснулся наружу из его желудка в отместку за совершенное убийство. Лу с трудом удалось успокоить его, укачав, как ребенка. Но наутро от его смертельного страха не осталось и следа, и он сам смеялся над своей впечатлительностью.

– Это был не я, а тот, Другой, который прячется у меня где-то внутри, – повторял он.

Можно было бы считать, что их деревенская жизнь постепенно налаживается, если бы не уборная, то есть ее отсутствие. Во дворе за домом была вырыта неглубокая выгребная яма, которая ужасно воняла. Не было никакого сиденья, только поперек ямы лежали три довольно тонких жердочки непонятного назначения – сидеть на них было нельзя, стоять опасно. И потому Лу охотно откликнулась на робкое предложение Райнера прервать этот слишком мучительный эксперимент и вернуться в Петербург.

Оказалось, что она мечтала прервать не только мучительный эксперимент попытки жить крестьянской жизнью, но и не менее мучительный эксперимент по замене матери и старшей сестры своему юному любовнику.

По дороге в Петербург Лу объявила потрясенному Райнеру, что намерена оставить его на несколько недель в Москве на попечении их московской приятельницы Софьи, а она сама поедет в Финляндию к брату, чтобы подлечить пошатнувшееся здоровье. Бедный Райнер не мог поверить тому, что услышал, – ведь за четыре года их горячей любви они, по сути, никогда не расставались. А теперь она хочет покинуть его одинокого в чужой стране – не может быть! Правда, однажды они расстались по его инициативе – он хотел доказать себе и Лу свою независимость и способность обойтись без ее забот. И отправился путешествовать по Италии один, без нее. Там он вел «Флорентийский дневник», из которого было ясно, что все его попытки поучаствовать в празднике омрачены отсутствием Лу. Можно сказать, что эта единственная разлука не удалась. Надеясь, что и эта не удастся, он робко спросил:

– Может, не надо оставаться в Москве, а сразу в Германию?

– Скажи, куда в Германии ты поедешь без меня? – жестко поинтересовалась Лу. Райнер не узнал ее голоса, она никогда с ним так не говорила, всегда была сама ласка и нежность. – Не к Карлу же в Шмаргендорф?

К Карлу он и впрямь не мог поехать без нее. Но почему без нее? Они ведь могут поехать вместе.