Плюс сайз. Охота на миллионера - стр. 13

— Патамушта нельзяа-а-а, патамушта нельзяа-а-а, патамушта нельзя быть на свете красивой такой!.. — заголосила я, наслаждаясь произведенным эффектом.

— Уберите эту толстуху со сцены! — заорал длинноволосый парень, которого я до этого ни разу в жизни не видела. — Я думал, это рок-бар, а не тошниловка районная.

— Слушай, мужик, пусть Юлька споет. Ну мы же не звери, отдыхать пришли. А девчонка нормальная, сейчас минут десять — и спать учапает, — попытался воззвать к голосу разума Червь, но был послан в пеший эротический тур, чего стерпеть не смог.

С громким ревом он выскочил из-за стола и бросился на обидчика, сметая все на своем пути. Но незнакомый парень оказался не так прост — одним ударом вырубив моего заступника, направился к сцене явно с недобрыми намерениями. Вот правильно мне мама говорила: «Не умеешь — не пей». Не знаю, какая вожжа попала мне под хвост, но просто так сдавать позиции я не собиралась. Песня же еще не закончилась, а я ждала оценки моего певческого таланта. Потому, когда чужие пальцы сомкнулись вокруг моей лодыжки, я сначала ошалела, а потом попыталась вырваться. Калоша осталась в руках длинноволосого, а мое тело, влекомое силой инерции, обрушилось на сцену, подол платья задрался, явив миру крупное филе двадцатипятилетней женщины, затянутое в трикотажные панталонки.

— А ну, убери от нее свои грабли! — услышала я знакомый голос, который сегодня слышать больше не надеялась.

Черт возьми этого несносного паршивца! Мог бы уже спать давно в своей миллионерской золотой постельке, вместо того чтобы лезть не в свое дело.

— Слышь, мужик, иди, откуда пришел. Тут не место мажорикам, — сплюнул под ноги агрессор. Мне стало страшно обидно. Надо же, какой-то хмырь моего начальника обзывает. И вообще не уважает. Не стоило, конечно, этому дурачку возвращаться, и тем более за меня заступаться. — Чего смотришь, дура? — спросил длинноволосый, почувствовав мой тяжелый взгляд.

Кстати, я, когда злюсь, становлюсь похожа на отца — главного бомбардира сборной по хоккею. Ну, повезло мне с родителями, чего греха таить. Именно с таким выражением лица мой папуля забивал и забивает голы, за что его прозвали Торпедой, и уважают безмерно: челюсть выпячена, в глазах злой огонь — я сама себя боюсь, когда вижу это зверское выражение в зеркале. Кстати, Завьялов, похоже, тоже струхнул. И Сева тут. Блин, ну все, начались в колхозе танцы…

— Знаете что, я домой хочу, — всхлипнула, наблюдая, как вокруг нас сжимается кольцо из приятелей длинноволосого, — вечер перестает быть томным. И вообще, какого фига вы не свалили?