Пляж острых ощущений - стр. 42

Если бы мне кто-нибудь несколько лет назад сказал, что мой дед окажется талантливым бизнесменом, я помер бы со смеху. Но теперь приходится с этим фактом считаться. И не только мне. Интерес к его фигуре в городе просто фантастический. Его приглашают на все тусовки, зовут на телевизионные шоу, пытаются взять интервью и развести на спонсорство. Дед, в принципе, никому не отказывает, а если предложение ему не нравится, он снимает слуховой аппарат и ничего не слышит.

В «Цветочке» все меня знали и кланялись в пояс, завидев издалека. Как же – внук Сазона Сазонова! Может, меня и считали «непутевым» – из-за того, что я не рвался к деньгам и бизнесу деда, а учительствовал себе потихоньку в далеком сибирском городе, – но почести отдавали исправно.

Я отыскал парня, который вечером исполнял роль швейцара, а днем болтался без дела, потому что народу в ресторане практически не было. Он сидел на диване у туалета, курил, перелистывал какой-то журнальчик и очень обрадовался возможности поговорить.

– Алкаш, говорите, в клумбе валялся? Так это, Глеб Сергеич, жена ваша, которая официальная, уже приходила, спрашивала.

– Элка?!

– Ну та, которая небеременная. – Умом парень не отличался, зато почитывал желтую прессу и обладал идеальной внешностью человека, придерживающего вам двери – высокий рост, широкие плечи и профессионально-угодливая улыбка. С этой же улыбкой он при необходимости выполнял роль «вышибалы», вышвыривая за дверь буйных клиентов.

– Она приходила сюда? – удивился я. – Когда? Сегодня?!

– Да не, – улыбнулся парень. – С неделю назад явилась и об этом же алкаше расспрашивала. Я все ей сказал.

– Что ты сказал?

– Что знать про него ничего не знаю. И никто не знает. Она тут всех опросила – и официантов, и поваров, и гардеробщика, и бармена, и даже самого управляющего! Но никто понятия не имеет, что за тип валялся у нас в клумбе. Одно точно знаем – в ресторан он не заходил. А зачем он вам?

– Да так... – Я поднялся и вышел из ресторана, от злости так шваркнув дверью, что стекло чудом осталось цело.

Оказывается, Элка втихушку проворачивает делишки, о которых я знать не знаю. Усыпив мою бдительность разговорами о Юлиане Ульяновой, она носится и что-то вынюхивает. Никак желает обставить старого опера Барсука и первой схватить маньяка-убийцу за молоток.

Злость кипела во мне, как масло на сковородке. Она шкворчала и брызгала в стороны раскаленными брызгами. Я ни за что обругал двух прохожих, попавших мне под ноги, пока я бежал к машине. Плюхнувшись на раскаленное солнцем сиденье, я набрал Элку.