Пляж острых ощущений - стр. 35
– Где шмотки? – спросила Беда.
– Оставил на лежаке, придавив камнем, чтобы ветром не унесло.
– Ну и ладненько, – она потерла ладони одна о другую. – Ты знаешь, я думаю, в милиции правы. Тетка наклюкалась и с каким-нибудь кавалером умотала на машине в город за продолжением приключений. Расслабься и давай спать. Я ночую сегодня здесь, так как дома особо нервная обстановка. Генриетта обозвала картины Мальцева «неконструктивными», он обиделся, с горя напился и теперь орет неприличные песни. Соседский мальчишка умудрился научить Кармен-Долорес нехитрому русскому обороту «пошел на...». Кармен решила удивить деда знанием языка и выдала оборот в ответ на его просьбу сварить кофе. На беду на нем был слуховой аппарат и он все отлично услышал. Теперь Сазон громко объясняет своей невесте, что кроме слов «хорошо, господин», ей в великом и могучем знать ничего не надо. Так что я ночую тут и только тут! Завтра у меня тяжелый день, прилетает Юлиана Ульянова.
– А-а, змей о шести головах! – вздохнул я.
– Что? Какой еще змей?
– Да нет, это я так, о своем.
Элка быстро разделась и нырнула под одеяло. Я сделал все то же самое с той только разницей, что был абсолютно не уверен, что вправе спокойно лечь спать. Бродячая кошка запрыгнула на кровать, повозилась, устраиваясь в ногах и замурлыкала.
– А вот мы, коты, понятия не имеем, что делать со своими проблемами, – пробормотал я, закрывая глаза.
За окном безобразничал ветер, море шумело и билось о берег. Я сказал себе: «Спи. Вот если бы было тело...»
Элка рядом уже давно похрапывала.
Я проснулся от громкого стука. Кто-то колотил в хлипкую дверь так, что вагончик ходил ходуном.
Я посмотрел на Беду, но она спала, безмятежно раскинувшись на спине. Судя по свету за окном, было раннее утро. Я натянул джинсы и открыл дверь.
Передо мной стояла мартышка в красной жилетке. Я протер заспанные глаза, но мартышка продолжала стоять с настырностью похмельного глюка. И даже жилетка ее не стала менее красной.
– Дядь, – сказала она детским голосом, – это ты здесь типа спасатель?
– Типа я, – ответил я и услышал, как позади меня зашипела кошка.
– Так вот, дядь, если ты сфотографируешься с моей обезьяной за сто рублей, я скажу тебе, где лежит тетя, которую нужно спасать. Тебе же приплачивают за каждую спасенную тетю?
Тут только я заметил, что из-за распахнутой настежь двери выглядывает детская мордочка и вещает свой незатейливый текст.
Я протянул руку, выхватил пацана за шиворот из убежища, и, держа его на весу, крикнул ему в лицо, на котором не отразилось никакого испуга: