Пляс Нигде. Головастик и святые - стр. 19
Я поделился этой мыслью с девушкой, сидевшей по левую руку от меня. Она была ярко-рыжей и походила на жар-птицу из-за множества татуировок, покрывавших видимые части её тела – руки, ноги, длинную шею, плечи и спину. Невидимым оставалось немногое.
В ответ она улыбнулась, показав белоснежные зубы, и сказала:
– Израильтяне тоже прикалываются над христианами, которые на Пасху вечно дерутся в Иерусалиме из-за какого-то огня.
– Ты была в Иерусалиме?
– Я там жила. А ты откуда?
– Есть такое место – Пляс Нигде.
– Это в Турции?
– Это нигде. Его нельзя нанести на карту. Оно перемещается, куда захочет. Сегодня здесь, завтра там.
Она спросила: неужели у меня есть летающий остров, и как я его нашёл?
Пришлось объяснить, что острова у меня нет, что это мистика: однажды в Париже, в кафе на Левом берегу, я сидел, крутя в пальцах монету и собираясь заплатить за кофе, – и вдруг заметил, что нахожусь среди круглых вещей. Абсолютно всё: два евро у меня на ладони, чашка на столе, стол и стул, чёрный кот на барной стойке, площадь перед кафе и земля под Парижем – всё было круглое. Ни одного угла. Место называлось Place Laplace, в честь астронома Лапласа, изучавшего солнце. Оно, кстати, тоже круглое. Ты следишь за моей мыслью?
– Открыв рот, – засмеялась рыжая. Глаза у неё были цвета крепкого кофе.
– “Пляс ля пляс” звучало как музыка. А по смыслу получалось: Место этого Места. Как будто каждое место имеет прописку в пространстве. Это было открытие, типа, эврика! Так я нашёл свой Пляс Нигде, не привязанный ни к чему.
Она сказала:
– У меня был парень, странствующий повар из Греции. Он тоже, как ты, нигде долго не задерживался. Перемещался по планете от ресторана к ресторану и говорил о себе “I don’t have a constant base”. Прямо наслаждался тем, что у него нет ничего постоянного.
– Я, кстати, тоже люблю готовить. Однажды в Париже занял третье место на фестивале борща, который проводили украинские хлопцы. Представляешь? Третье место! Русскому! После аннексии Крыма!
– Я гляжу, ты из Парижа не вылезаешь.
– Нет, почему? Вылезаю. Я варил борщ в разных странах. В Голливуде варил и на Сицилии – прямо на вулкане Этна.
– Что-нибудь ещё ты умеешь готовить?
– Разные блюда. Сейчас я пишу книгу “Рецепты сотворения мира”, а потом хочу состряпать нон-фикшн о слепых путешественниках. Меня вдохновил один знакомый, который ходил вокруг света с завязанными глазами.
– Так ты писатель?
– Ну, не то чтобы с большой буквы П. Однажды я нанялся литературным крепостным на плантацию к известному автору. Трудовая норма была 10 страниц текста за смену. Разумеется, не какого попало, а со знаком качества. Мы сидели в помещении без окон, за компьютерами, на особых стульях, подключённых к розетке. Под задницей были электроды, и, если ты не прикасался к клавиатуре больше пяти минут, начинало покалывать током, сначала легонько, потом сильнее. А встать нельзя, крепостные были пристёгнуты к креслам. Это здорово стимулировало творческий процесс.