Плохой хороший день Алексея Турова - стр. 4
Рина по-прежнему молчала, пытаясь переварить услышанное. «Отец. Отец, – стучало у нее голове. – Мой отец. Ничего страшного, просто умер отец. Такая вот неприятность».
Ее отец давно чужой человек. Когда они виделись в последний раз?
– Ир! – Из морока ее вытянул голос отцовской жены. Теперь уже вдовы, извините. – Ты не приедешь, наверное? – почти без надежды, совсем отчаявшись, спросила она.
Рина набрала побольше воздуха:
– Я… я не знаю, если честно. Все как-то неожиданно, внезапно. Да и работа… Мне надо… словом, мне надо подумать. – На этой фразе она споткнулась и замолчала.
Идиотка! Нет, форменная идиотка! «Неожиданно, внезапно». А разве такие известия бывают ожидаемыми? «Работа, мне надо подумать». О господи, что она такое несет?
– Извините, – пробормотала она. – Это я от растерянности. Да, конечно. Я буду. Разумеется, буду, – увереннее повторила она. И, помолчав с минуту, смущенно добавила: – Ну а вы… Вы держитесь.
– Ох, Ира! Какое! Кончилась жизнь, понимаешь? Санечка мой ушел – и все закончилось.
Рина окончательно смутилась, забормотала что-то дежурное:
– Да, я все понимаю. И все-таки. Да, и еще. Адрес. Продиктуйте мне, пожалуйста, адрес! – Она отыскала глазами ручку и, взяв ее, почувствовала, как дрожат руки. Валентина диктовала адрес, а она записывала его на обратной странице глянцевого журнала, сто лет валяющегося на журнальном столе, – единственное, что оказалось под рукой. Ручка скользила по блестящей вощеной бумаге и писала отвратительно, но кое-как Рина справилась. Наконец попрощавшись, положила трубку и, плюхнувшись в кресло, закрыла глаза и почувствовала, как дрожит. Так с ней было всегда – реакция на стресс. Дикая дрожь, озноб. В голове были сплошной бардак и сумбур.
Отец. У нее умер отец. А это значит, все ее детские обиды, переживания и комплексы надо оставить в той, давно прожитой жизни и ехать хоронить отца. Да, на работе завал. Но там по-другому и не бывает – у нее всегда цейтнот, завал и проблемы. «У нас проблемы» – каждодневный рефрен ее деятельности.
Такая работа. Ничего, с работой она разберется. В конце концов, у нее целых два зама, получающих ого-го какую зарплату. Правда, все они, прости господи, редкостные бараны. Но уж пару дней как-нибудь.
Мама. Говорить ей? Или сказать, что едет в очередную командировку? К этому маме точно не привыкать – она и не заподозрит никакого подвоха. Или сказать? Ведь Александр Николаевич Корсаков ей просто бывший муж, с которым она развелась двадцать семь лет назад, и вряд ли известие о его смерти ее сильно расстроит. Тем паче мама так далеко. От всего далеко – от Москвы, от всей этой жизни. От прошлого далеко, от воспоминаний – ту жизнь она предпочла забыть, как не было. И, скорее всего, она права.