Плохиш для хорошей девочки - стр. 44
– И сильно он тебя изводит?
– Ужасно.
– Почему раньше мне не сказала?
– А что бы ты сделал?
– Я бы нашёл, что сделать. – Агата развела руками. Данил дёрнул головой. – Ладно. Прорвёмся. Но если опять где-то соврёшь, лучше скажи сразу, чтобы я себя дураком не чувствовал.
Она кивнула, а затем, приподняв очки, потёрла левый глаз. За дверью послышался гул голосов. Агата напряглась. Что делать с внезапно вскрывшейся ложью, она не представляла. Никита не должен был знать правду, и ради этого Агата была готова продать дьяволу душу. На языке у неё вертелось: «Данил! Пожалуйста, подойди к Никите и скажи, что ты и правда мой парень». Но произнести это вслух она так и не решилась.
– Я уж было подумал, что он тебя ко мне приревновал.
– Меня? К тебе? – Агата округлила глаза. – Да сдалась я ему.
Он усмехнулся и взъерошил волосы. Выражение его лица постепенно становилось привычно спокойным и добродушным.
– Пошли. – Он потянул Агату за рукав в коридор. – Пошли, говорю, не год же они там будут сидеть.
И когда Никита наконец вышел из аудитории, Данил улыбнулся Агате широкой улыбкой и по-хозяйски закинул руку ей на плечо…
13. Глава 13
Всю следующую неделю Агата не переставала чувствовать прикосновения Данилиных пальцев к своему плечу. Воспоминания о коротком объятии наполняли её маленькое, несозревшее сердце теплотой, надеждой и радостью. Данил не только не рассвирепел и не устроил ей справедливую взбучку. Данил помог. Данил не выдал и поддержал. «Да это даже лучше, чем, если бы он подошёл к Никите и лично его приструнил», – рассуждала Агата, улыбаясь собственным мыслям. – Наверняка он уже начал ко мне что-то испытывать. Осталось потерпеть совсем немного. Совсем чуть-чуть…»
Анна Георгиевна на такие высказывания не реагировала. В последнее время её стали беспокоить боли в желудке, и она отчаянно искала время, чтобы пройти обследование. Вадим работал и по-прежнему возил Агату на тренировки и забирал после них. Алевтина Михайловна готовила и убирала дом. О лжи, придуманной воспитанницей, она ничего не знала. Данил ходил на бокс, а по вечерам много и усердно рисовал. Лариса Сергеевна, как Цербер, контролировала выполнение домашних заданий сына. Все худо-бедно занимались привычными делами и свою жизнь менять не планировали. Из общей массы выбивался только Никита.
После знакомства с Данилом он будто воды в рот набрал, и, глядя в его пустые, ничего не выражающие глаза, Агата проклинала всё на свете. Никита больше не изводил её своими упрёками, не издевался и не грубил. Он просто молчал, и это молчание оказалось в разы хуже, чем все оскорбления, которые сыпались на Агату раньше.