Плохие девчонки - стр. 37
Автобус крутануло еще раз…
Взмывая над салоном, как атакующая змея, развернулся рулон с декорациями – и пахнущая клеем толстая бумага накрыла нас. Будто свет выключили.
Сзади снова глухо бабахнуло. В салон хлынул удушливый черный дым… Пронзительный скрип воткнулся в уши как ржавый гвоздь.
- А-а-а! – нас снова перекатило туда-сюда по полу, ударяя о кресла.
- Хрру-у-п-бульк-бульк! – затрещала проломленная соляная корка… и автобус гулко ухнул задними колесами в маленькое озерцо.
- Бульк-бульк-хлюп! – автобус качался из стороны в сторону, катая нас по проходу, как леденцы в жестяной коробке. Вода под колесами со звучным хлюпаньем выплескивалась из озерца. Ухнуло, хлопнуло, полыхнуло – автобус еще раз качнулся… и все стихло.
Накренившийся на один бок автобус стоял в расплесканной соляной луже. Сзади еще что-то шипело, и медленно затихало. Мелкие еще орали по инерции, наконец, заткнулся один, второй, третий… И воцарилась тишина.
На дрожащих, подламывающихся руках я с трудом отжалась от пола… и села, привалившись спиной к креслу. Помахала ладонью, пытаясь разогнать клубящийся в салоне дым.
Водитель продолжал сидеть, неподвижным взглядом уставившись в лобовое стекло и тиская баранку белыми от напряжения пальцами.
Душка протопала к выходу и остановилась на ступеньках:
- Дверь откройте, пожалуйста! – попросила она – кроме кроткого упрека в ее голосе звучала некоторая доля элегантного раздражения.
Водитель по-прежнему не повернул головы. Все также глядя строго перед собой он протянул руку и нажал кнопку. Дверь автобуса хрюкнула, пискнула, зажужжала и отъехала в сторону.
- Благодарю вас. – Сказала Душка и сползла по ступенькам.
Я схватила в охапку подвернувшихся малых и ринулась наружу.
Мы стояли на шоссе — единственном творении рук человеческих, рассекающем инопланетный пейзаж: спекшаяся равнина, пронзительно, до боли в глазах отсвечивают белые соляные узоры и такие же сверкающие озерца, прямо из которых растут неестественно зеленые мясистые стебли камыша. Злое солнце жжет затылок, воздух воняет гарью, дымом и разогретым металлом и похож на заткнутую тебе в рот пересушенную тряпку, позади смерчами ходит еще не успокоившаяся пыль. Рядом, провалившись задними колесами в озерцо и жалобно задрав квадратную морду с глазами-фарами, как громадный зверь в западне, стоит наш автобус. И хочется орать, хотя вроде бы уже поздно, раньше надо было.
Послышался топот – и из пылевых облаков выскочил человек. Увидел нас, остановился, опираясь обеими руками в колени и тяжело, со свистом дыша, но глядя на нас с полусумасшедшим, запредельным облегчением.