Плохая дочь - стр. 24
– Я боюсь. Не выдержу, у меня сил нет. Совсем. Я не готова еще. Моя бабушка, мамина мама, умерла в шестьдесят девять. И ее мама в этом же возрасте, – призналась я.
– Кто тебе сказал, что твоя мама умирает? – удивилась Бэлла.
– Никто не сказал, – ответила я.
– Если бы умерла, уже бы тебе дозвонились. Похоронщики быстро работают. Родственники еще горе не успели осознать, а уже платить должны. Если никому не нужны твои деньги, значит, мама твоя жива, – резко и справедливо заметила Бэлла.
– Откуда вы знаете?
– Знаю. У меня брат двоюродный умер. Не здесь. Дома. Меня родственники так быстро нашли, будто рядом стояли. До этого десять лет не нашли, так не нашли, что телефон потеряли, знать не знали. Если тебе еще не позвонила троюродная тетка, значит, мама жива.
– У нас нет родственников, – сказала я.
– Э… дорогая, когда человек умирает, родственники всегда находятся…
– Некому находиться.
– Квартира есть? Дача есть? И ты думаешь, никто их не хочет? После смерти моего брата такие троюродные братья-сватьи объявились, что я только успевала знакомиться! Люди вспоминают про кровь, когда им выгодно.
– Вы сейчас как моя мама говорите. Разве не бывает по-другому? Из чувства долга, ответственности, родственных связей, доброты, наконец?
– Не бывает, – ответила резко Бэлла.
– Не вы ли меня только что убеждали в том, что встречаются хорошие люди и надо верить в лучшее? – возмутилась я.
– Ты такая умная, что глупости сейчас говоришь. Так бывает у женщин. Бог их в одном месте одарил, а в другом лишил. Кому мы нужны? Никому. Особенно если с нас нечего взять.
Бэлла забрала у меня телефон и позвонила по тому номеру, который я набирала уже раз сто. Я услышала, что ей удалось дозвониться.
– У меня тут женщине плохо. «Скорую»? Нет! Она мать потеряла! Нет, потеряла не значит умерла! Зачем так говоришь, дорогая? Потеряла, потому что найти не может и переживает так, что ей плохо. В какой больнице потеряла? Зачем звоню, если знаю больницу? Там, где телефон, там и ее мать. А если телефон у тебя, значит, скажи мне номер больницы, куда я звоню по этому телефону. Дорогая, я хочу узнать, что мне делать с женщиной, которая такая бледная, что сейчас умрет у меня на заправке. Ее мать в больницу забрали. Зачем мне проблемы? Просто давай мы сейчас сделаем так, чтобы я еще эту женщину к вам не привезла. Кто я? Бэлла! Нет, не родственница. Нет, она не может говорить, потому что забыла, как дышать. Не имеешь права сообщать не родственникам? Ох! Понимаешь, дорогая, мать женщины, которая сейчас опять умирает у меня на глазах, к телефону не подходила. А теперь ты по нему ответила. Вот и скажи мне, куда я звоню! «Скорую»? Если не скажешь, какой номер больницы, то я вызову «Скорую»! И милицию вызову, потому что женщина не помнит, куда ей ехать. Себя не помнит! А еще пожарников вызову, потому что Амир опять курит на заправке. Амир! Иди сюда, возьми огнетушитель, поставь рядом и только после этого кури на здоровье. Ты хочешь, чтобы мы красиво сгорели? Так давай сначала эту женщину отправим домой! Амир! Ты меня слышишь? Иди сядь в песочницу! Да, можешь там курить! За что мне такое наказание? Как я скучаю по своему Ашоту! Зачем он меня бросил и оставил вместо себя этого мальчика, которого я даже убить не могу, так люблю! Да, дорогая, конечно, я слушаю. Если бы у тебя была свекровь, которая умела хором говорить сразу со всеми и еще кричать успевала, ты бы тоже научилась, как я. Что? Амир, иди сюда, я тебя убью, и мне легче станет. Дорогая, давай уже ты мне скажешь про номер больницы, и я не возьму грех на душу. О господи, бедной девочке совсем плохо. Так плохо, что я не знаю, что делать. Как какой девочке? Которая мать потеряла! Почему маленькая? Какая полиция?