Плоды земли - стр. 22

– Не беспокойся! Вот разве чуточку собаке.

Появилось молоко, появился корм для собаки. Лопарь услышал музыку из горницы и насторожился:

– Что это?

– Это бьют наши часы, – отвечает Ингер, едва не лопаясь от гордости.

Лопарь опять покачал головой и сказал:

– У вас есть дом, и конь, и деньги, скажи мне, чего у вас нет!

– Да мы уж и не знаем, как благодарить Бога.

– Олина велела тебе кланяться.

– А-а! Как она поживает?

– Ничего. А где твой муж?

– Пашет.

– Говорят, он так и не купил землю? – бросает лопарь.

– Не купил? Кто это говорит?

– Люди говорят.

– Да у кого ж ее было покупать? Ведь она общая.

– Да, да.

– А поту он сколько положил на эту землю!

– Они говорят, это государственная земля.

Ингер ничего не поняла и сказала:

– Ну, может быть. Уж не Олина ли это говорит?

– Не помню кто, – ответил лопарь, шныряя по сторонам лукавыми глазами.

Ингер удивлялась, что он ничего не выпрашивает, обычно-то Ос-Андерс всегда что-нибудь выпрашивал, как все лопари; они вечно клянчат. Ос-Андерс сидит, ковыряет в своей глиняной трубке и раскуривает ее. Вот это трубка, он дымит так, что его старое сморщенное лицо выглядит словно таинственный рунический камень.

– Нет смысла спрашивать, твои ли это дети, – подлизывается он. – Они ведь похожи на тебя. Вылитая ты, когда была маленькая!

Ингер была в детстве урод и страшилище – разумеется, глупо его слушать, но она все равно вспыхивает от гордости. Даже лопарь может обрадовать материнское сердце.

– Если б мешок твой был поменьше набит, я бы дала тебе кой-чего, – говорит она.

– Нет, не беспокойся!

Ингер с ребенком уходит в дом, а Элесеус остается с лопарем. Они отлично ладят друг с другом, в мешке у лопаря лежит что-то чудное, мохнатое, мальчик хочет потрогать. Собака возле повизгивает и взлаивает. Когда Ингер выходит с припасами, она слегка вскрикивает и садится на пороге.

– Что это у тебя? – спрашивает она.

– Ничего. Заяц.

– Я видела.

– Парнишка твой захотел посмотреть. Собака подняла его сегодня и прикончила.

– Вот тебе еда! – говорит Ингер.

По старинному опыту известно, что неурожаи следуют один за другим по меньшей мере два года подряд. Исаак набрался терпения и примирился с судьбой. Ячмень сгорел, укос был посредственный, но картошка как будто опять выправлялась, так что хоть и плохо было, но до голода еще далеко. Исаак же вдобавок припас дрова да бревна для стройки, которые можно было свезти в село, а так как по всему побережью хорошо ловилась сельдь, то денег на покупку дров у людей было вдоволь. Уж не перст ли Провидения, что ячмень не уродился? Где бы он стал молотить его без овина и гумна? Пусть хоть перст Провидения, в конце концов, не беда.