Плоды манцинеллы - стр. 25
– Давай еще посидим немного. Совсем не хочется уходить.
Себастьян заметил, как она понуро опустила голову и начала раскидывать мелкие камешки потертым носком ботинка.
– Тебе незачем сидеть тут со мной. Нам же не по восемнадцать.
– А что мне делать? Сидеть в лаборатории? Я уже видеть не могу всю эту аналитику и статистику. Столько лет провели как в темнице, битком набитой народом. И они ведь все прибывают и прибывают… – она помолчала и добавила: – Не этого я хотела…
Майер понимал ее недовольство – людей в университете и правда стало много. Очень много. Он уже сбился со счета, сколько сотрудников пришло за последний год и сколько лабораторий включили в программу анализа данных НСГМ. Казалось, что каждый корпус Цюрихского университета только и делал, что расшифровывал сканы.
– Здесь веет детством, – он задумался. – Но не тем, где мама плакала, а тем, где она улыбалась. После смерти Жозефа мы остались вдвоем, и никто нам был не нужен. По крайней мере, мне так казалось. Помню, мы частенько приезжали на одно из Берлинских озер, садились на берегу и просто смотрели вдаль. Наблюдали, как блестит вода, как кто-то катается на паруснике. Было тихо и спокойно.
Он поднял глаза к высокому небу, к лениво плывущим редким облакам.
– Но вид там похуже. Нет этих гор.
Марта молча смотрела на заснеженные вершины. Она выглядела уставшей, угнетенной.
– Ты словно не здесь, Бастиан, – медленно проговорила она. Майер повернул голову, и удивленно воззрился на давнюю подругу. – Ты вообще ничего не видишь? Сканеру десять лет. Десять, Бастиан. А мир у нас уже совсем другой.
Себастьян мелко заморгал и привычно потянулся к вискам. Марта продолжила:
– Мы принимаем людей по сканам. Понимаешь? И мы берем не самых лучших, а тех, кто может стабильно работать, – она крутанула рукой. – Кто может обрабатывать тот объем информации, с которым мы имеем дело. Но самое… Самое странное в том, что в городе стало меньше людей. Неужели ты и этого не замечаешь? Посмотри по сторонам, Бастиан.
Он растерянно огляделся. Себастьян осмотрел Цюрихское озеро, на пологом берегу которого они сидели, прошелся взглядом вдоль уходящей в город дороги, еще раз взглянул на Альпы. Людей и правда было мало. Лет пятнадцать назад набережная Лиммата выглядела иначе – каждую весну она обращалась в живой организм, наполненный гомоном и движением. Мест на пристани всегда не хватало, люди теснились на узких скамейках, купаясь в лучах первого весеннего солнца, улыбались друг другу и приветствовали новый день.
Себастьян нахмурился и посмотрел на часы.