Плейлист смерти - стр. 5

Мои руки сжались в кулаки, ногти впились в ладони, и я сделал попытку успокоиться. Последние несколько дней меня мотало от того, что ужасно не хватало его, до ненависти к нему, я чувствовал свою вину, и мне было хреново. Но теперь у меня была потребность в других эмоциях. Он бросил меня, а я бы никогда не поступил так по отношению к нему, неважно, до какой степени безумия я мог дойти. В результате я почти не спал и, кроме всего прочего, был истощен. Истощен и зол. Изумительное сочетание.

Вот только мой гнев заново запустил цикл, к которому я уже начал потихоньку привыкать. Злюсь. Виню Хейдена. Чувствую себя виноватым. Скучаю по нему. Снова злюсь. Все это перемежалось желанием кричать или швырять и колотить вещи, но у меня не было возможности делать это. Почему бы мне просто-напросто не испытывать печаль, как все нормальные люди?

– Сэм, нам пора! – позвала мама снизу.

Мне его не хватало. И нужно было сделать что-то, чтобы стало чуть лучше. Я подошел к корзине с одеждой в стирку, выудил из нее старую майку с Radiohead и надел под костюм.

Церковь, где проходила панихида, находилась на восточной стороне Либертивилля, на его богатой стороне. Стивенсы, семья Хейдена, жили здесь. Моя семья нет.

Снаружи церковь выглядела почти как дорогая лыжная база – повсюду темное дерево и массивные балки; наверное, она была построена одним из тех архитекторов, что отвечают за все новые особняки в этой части города. Внутри дерево было светлее, потолки – сводчатые, по центру свисала сверкающая, в современном стиле, люстра.

Я был из еврейской семьи, и потому до того посещал исключительно католическую церковь. Все ученики моей тогдашней школы получили там первое причастие. Мы переехали в город недавно, и я почти никого не знал, но один мальчик из нашего класса пригласил всех в церковь, и мама сказала, нужно идти, если я хочу подружиться с ребятами. Но это толком не сработало.

Католическая церковь, в моем представлении, больше похожа на церковь: снаружи белая, распятие на алтарной части и великое множество витражей. Эта же оказалась совсем другой, за исключением двух рядов скамеек со спинками, доходивших до алтаря. У подножия алтаря стоял гроб, и в нем лежал Хейден. Наверное, тоже в костюме.

К тому времени, как мы оказались внутри, церковь была практически заполнена. Рейчел тут же присоединилась к своим друзьям, паршивка, и нам с мамой пришлось вдвоем расхаживать по проходу, пытаясь отыскать свободные места. Несколько первых рядов занимали родственники Хейдена – я увидел его родителей и старшего брата Райана, а также некоторых тетушек, дядюшек и их отпрысков, которых помнил с тех пор, когда приходил в дом Хейдена на праздники. Поскольку у нас в семье Рождество не отмечали, Хейден приглашал меня к ним на десерт, подававшийся после того, как они заканчивали разворачивать подарки и съедали большой изысканный обед. Хейден всегда был благодарен мне за визит, поскольку это давало ему возможность поскорее улизнуть из-за стола. Его мать без устали следила за тем, сколько он ест, и на Рождество бедняге приходилось особенно туго. Стоило ему мельком посмотреть на второй кусок пирога, и она тут же пронзала его взглядом: «Он так уж нужен тебе, Хейден?» Но Хейден никогда не огрызался в ответ. Он был не такой. Он был готов на все, лишь бы сохранить мир и спокойствие. Его семья была его недостойна.