Плейлист двух сердец - стр. 39
И что это значит?
– Поторопись, пожалуйста, хорошо? Риз нельзя опаздывать.
Эмери запрыгнула на водительское сиденье. Я протиснулся на заднее и, словно нашкодивший ребенок, уселся рядом с Риз. Мне не хватало только кресла-бустера.
– Боже милостивый, что за вонь? – выпалил я.
– Это, дружок, запах твоей рвоты, – ответила Эмери.
– Меня вырвало в машине?
– Да, и на меня тоже.
Глупому мне на заметку: ты должен этой девушке химчистку салона, комнатный цветок и, вероятно, миллион долларов за то, что она нянчилась с твоей пьяной задницей.
Каждая самоуничижительная мысль, которая только могла прийти мне в голову, заполнила мой разум целиком и полностью. Я был в шоке, что Эмери не вышвырнула меня на обочину дороги и не оставила на растерзание стервятникам. Им или папарацци, что по сути одно и то же.
Эмери повернула ключ в замке зажигания. Двигатель зарычал, засвистел, затарахтел, фыркнул и, наконец, машина тронулась с места.
– Тебя стошнило в маминой машине? – закричала Риз, скривив личико от отвращения. – Фу, мерзость.
– Наверное, это вышло случайно. – Я посмотрел вперед, на Эмери. – Я оплачу химчистку.
Девушка пожала плечами и открыла окна, чтобы проветрить салон.
– Не переживай. Я что-нибудь придумаю.
Риз, зажимая нос пальцами, спросила:
– Мама, включишь нашу музыку?
Эмери оглянулась на дочь, выезжая на дорогу.
– Не сегодня, милая.
Риз убрала руку от лица, выглядя шокированной.
– Но, мама! Мы слушаем ее каждый день!
– Да, и поэтому сегодня сделаем перерыв.
– Но, мама! – захныкала Риз. В этот момент я был на сто процентов уверен, что не создан для отцовства. А вот из Алекса получился бы замечательный отец.
Хватит думать о нем, Оливер.
Жаль, что нельзя отключить свой мозг так же просто, как перекрыть кран. Легко и быстро.
– Хорошо, – сдалась наконец Эмери, и включила до боли знакомый трек, из-за которого выкинуть брата из головы стало для меня практически невозможным.
Это была песня Tempted с нашего первого альбома. Я не слышал ее много лет, и когда она заиграла, почувствовал, как по телу побежали мурашки. Сколько лет прошло с тех пор, когда дни казались короче, а музыка рождалась сама собой.
Это была одна из любимых песен Алекса.
Эмери посмотрела на меня через зеркало заднего вида.
– Я не какая-то сумасшедшая фанатка, – прокомментировала она, снова вернув внимание к дороге. – Нам просто очень нравится эта песня.
– Все нормально. Ты имеешь право любить мои песни.
Риз прищурилась.
– Это не твоя песня.
– Моя.
– Нет, не твоя! Это музыка Алекса и Оливера Смиф! – категорически заявила она.
– Смит, – поправил я. Ее «Смиф» прозвучало почти как «миф», отчего мне на мгновение почудилось, что меня как будто не существует. Забавно, именно так я обычно себя и ощущал.