Пленники Соленого озера - стр. 16
– Что-то вроде бдений… Своеобразные взрослые игры на природе. Ничего особенного.
– Может, БДСМчик намечается? Лично я не против, но не в этой компашке.
– Бэдэ… что, прости? Слово незнакомое…
Листовский не успел расшифровать незнакомое Кириллу слово и растолковать его смысл. К ним подошли трое в одинаковых брусничных кафтанах и с копьями на плечах. Впрочем, настроены были подошедшие вполне мирно.
– Велено вас проводить в келью, братья.
– В келью?!
– Все нормально, – шепнул Кирилл. – До завтра. Я к вам рано утром зайду, поговорим.
Дорога не заняла много времени. Компаньонов привели к той самой скале, которую они заметили издалека, едва попав в новую реальность. Оказалось, что прямоугольные пятна на светлой каменной поверхности – это просто двери. Было их много, на первый взгляд несколько десятков. Большинство находилось в первом ярусе, имелся еще и второй ярус, к которому вели прорубленные ступени. В темноте скала казалась еще внушительней и объемней, чем днем, в лунных лучах на камне поблескивала слюда.
– Так вот оно, какое – общежитие имени монаха Бертольда Шварца, – процедил сквозь зубы Листовский. – Ну, и где наша келья?
Один из провожатых приоткрыл самую крайнюю дверь с крошечным решетчатым оконцем.
– Пожалуйте… Обустраивайтесь и почивайте покойно.
Скрипнула дверь, провожатые удалились, оставив, наконец, компаньонов одних. Листовский закрыл деревянный засов.
– Закрывалка фиговая, но хоть что-то… Итак, какие мысли?
– Никаких. Давай спать ложиться, Листовский. Я после этих огненных песнопений уже ничего не соображаю.
– Кормить нас здесь собираются, интересно?
Морозов пожал плечами.
– Мне, например, есть не хочется пока.
– Мне тоже. Наверно, из-за шока. Ладно, укладываемся. Утро вечера как там… мудрее?
– Мудренее, вроде.
Листовский критически обозрел решетчатое оконце и ухмыльнулся:
– Вот не вдохновляет это пип-шоу. Никакого уединения.
– Что ты ржешь? Тут плакать надо, а тебе, как всегда, все пофиг!
– Если рыдать, обстановка вряд ли лучше станет. Ну, что тут у нас?
Обстановка выглядела непритязательной и мрачной. Настоящая келья, название очень даже подходящее. Правда, само помещение оказалось гораздо просторнее, чем можно было ожидать, и с относительно высоким сводчатым потолком. Кроме дверного оконца, имелось еще одно, прорубленное в стене чуть выше человеческого роста. Внутри было достаточно светло, только по углам собралась густая тень. Свет исходил от стоявшей на маленьком дощатом столе лампы. Два сколоченных из грубых досок топчана – один у стены, другой почти посредине кельи, пара чурбаков вместо табуреток. На топчане возле стены высилась гора разнокалиберного тряпья.