Размер шрифта
-
+

Пленники хрустального мира - стр. 8


В глубоком сне я видел дом, огромное поместье среди зарослей темного, мрачного леса. Ранее я никогда не видел это место, но оно снилось мне, звало, точно прекрасно знало меня, понимало без слов. Эти огромные окна казались невесомыми, таинственными и до боли одинокими. Лунный свет, едва касающийся их, быстро исчезал, как какой-то секундный блик, случайно показавшийся из тьмы. Это место было ни на что не похоже. Оно казалось воплощением из чьей-то чужой жизни, в которой давно все опустело, вымерло, а остался только этот дом, застрявший невольно в застывшем времени. Его массивные двери так и просили распахнуть их, сделать меня шаг в неизвестное, познать все то, что они скрывают уже очень давно, никому не решившись довериться. Лишь легкая рука, коснувшаяся окна, из которого исходил молчаливый, холодный мрак, давала этому месту хоть какую-то незначительную частичку света, наполненную жизнью. Кто это был тогда? Я не понял, но жуткое одиночество, которое чувствовалось даже на расстоянии нескольких метров, било меня кулаком по сердцу.


Утреннее раннее солнце, еще не совсем окрепшее от нескольких дождливых суток, сонливо заглядывало в опустевшие коридоры академии, едва разгоняя холодную тьму из ее уголков. Завернув за угол длинного коридора, я на миг замер, не ожидая увидеть прямо сейчас самое хрупкое и нежное создание из всего существующего в мире. Оно отделяло этот мир, в котором все давно было продано за несчастные тридцать монет, от моей реальности, добавляя в холодные серые тона, не имеющие ни жизни, ни надежды, прекрасный небесный цвет нежности и гармонии, без которых нет жизни даже самому живому в наших сердцах.

– Эй, Гринвей, – раздался назойливый голос хилого парня в круглых очках, у которого было и без того неприятное имя – Кени Ликц; это был староста первого звена, – тебе следует поторопиться, иначе будешь все занятия стоять за дверью аудитории.

Его голос был настолько неприятным и неожиданным, что она тут же подскочила с места, бросившись к своей группе, которая уже почти исчезла за поворотом. Я провожал ее взглядом, пытаясь принять ее новый образ, в котором была мягкая гордость и достойная капля умиротворенности. Волосы ее, похожие на только что выпавший, невинный снег, были аккуратно уложены. Прилежно выглаженная белая блузка, поверх которой была повязана атласная красная лента, придавала ей несколько кукольный вид, лишенный всякой силы. Темно-синяя юбка едва скрывала острые колени, цвет которых очень сильно напоминал холодный фарфор. Иными словами, она во всем была идеальна. Но почему-то я не выбрасывал из своей головы тот беспомощный образ насквозь промокшей девушки, медленно умирающей от ночного холода.

Страница 8