Пленники хрустального мира - стр. 22
– Ты похож на нее, Энгис, своей душой, хоть внешне ты – моя копия. – Взгляд его ледяных серых глаз как-то неожиданно перешел с книги на меня, уже не в силах оторваться от моих. Только его пустые, давно потерявшие всякий смысл, глаза могли поведать мне о его неизлечимой печали, от которой он уже давно не может излечиться. Одиночество поедало его без остатка, сделав мир вокруг серым, тоскливым и безысходным.
– Что с ней случилось? И как давно?
Поставив книгу обратно на полку, отец как-то безразлично окинул меня прожигающим насквозь взглядом.
– Она умерла в ту холодную январскую ночь, которая не дает тебе покоя и по сей день, – от сказанных им слов по моему телу машинально пробежал холодок, который я испытал лишь раз за всю свою жизнь, – как и мне самому. Во всем, что тогда произошло, был виновен я – прости меня, Энгис, за мою слабость.
Из всего того, о чем он пытался мне сказать, я ровным счетом не понимал ничего. Все события, на которых зациклился мой мозг, начинались днями, проведенными в кругу родных мне душ, и заканчивались той беспамятной морозной ночью. Но что было до нее, до этой пустоты в моей душе? Чарлз был не намерен говорить об этом.
Пройдя к своему столу, на котором не было ни единого пустого места, он, водя пальцем по пыльной книге, задал неожиданный вопрос:
– Энгис, тот, кто присматривал за тобой все эти годы, – голос его звучал тяжело. Чарлз словно был обязан спросить меня об этом. – Его можно назвать… достойным?
Его серые глаза тоскливо упали на пыльный пол, точно сгорая от какого-то неведомого мне стыда.
– Директор Вальмонт всегда посвящал себя другим, не жалея ни сил, ни времени. Я никогда не сомневался в нем, ровно столько же, как и в тебе, отец.
Его длинные ресницы как-то нервно качнулись, и, слегка нахмурившись, Чарлз сделал донельзя серьезный вид, застыв на месте, как изваяние.
– Не стану навязывать тебе свои идеи, – внезапно легко отозвался он, по-прежнему с твердостью и даже некоторой суровостью посмотрев на меня, нисколько не изменившись в лице. – Достаточно и того, что ты хорошего мнения о нем. И если уж ты доверяешь ему, то и я последую твоему примеру.
Меня озадачили его слова, в которых я не видел ни смысла, ни какой-либо ниточки, ведущей к его душе, внезапно закрывшейся ото всех.
Есть в нем что-то не из этого мира, давно потерянное и чуждое каждому, но близкое мне в потаенных уголках моей темной души.
– Энгис, – его голос раздался тогда, когда я уже покинул его кабинет, но он словно не замечал этого, – прости, что не смог уберечь. Ты не должен был… вернуться снова.