Пленница Вепря - стр. 2
– Выпей, и поговорим, – рычит он. – Ты слишком дергаешься, а уже поздно. Времени не осталось.
– В каком смысле поздно? – шепчу я и одновременно мотаю всклокоченной башкой. – Я не пью спиртного…
– В самом прямом. Добегалась ты, красавица. Даже не знаю, что с тобой делать. То ли по рукам пустить, то ли на счетчик поставить…
– Что?! – вскрикиваю я, вскакивая с места. Виски в стакане расплескивается мне на блузку. – Да ты с ума сошел, Родя! Белены объелся?
– Откуда знаешь, как меня зовут? – изумляется он. – Справки наводила?
– Родион Александрович Веприцкий, – заявляю я, явно издеваясь. Обычно в таком случае человек спрашивает, откуда, собственно, ты меня знаешь. Но только не Вепрь.
«И почему Вепрь, а не Олень? Или Баран? Чудесное погоняло!»
– Ты, вижу, хорошо подготовилась, – усмехается он и совершенно неожиданно протягивает ко мне руку и тянет на себя. Его пальцы быстро ощупывают мою грудь и бедра.
– Ты сдурел? – сержусь я и уже сама опускаюсь в кресло. Обычное каминное кресло в английском стиле. Оббитое сиреневым плюшем и дарящее мне свою защиту.
– Перестань мне тыкать, – хмурится Родион и добавляет спокойно: – Прослушки нет. А то бы ты рассердила меня, девочка, – усмехается он нехорошо и бросает устало: – Давай разбираться по порядку.
– Давайте, – лепечу я. – Но я правда ничего не понимаю. Меня три года в стране не было…
– Не втирай, не надо, – сипло роняет он и снова испытующе смотрит на меня. – Честно говоря, когда ты сегодня вечером вломилась в мой клуб, я думал, что ты пришла за прощением. У тебя, вероятно, слишком много наглости и мало ума, раз споришь со мной. И на все твои глупые уловки у меня есть доказательства. А вот что у тебя, красавица? Идиотские отговорки?
«Твою мать, – вою я мысленно. – Вот я вляпалась! Попала, блин! Обратилась за помощью, называется! Сейчас, когда каждый день на счету… В одном прав Веприцкий, времени не осталось…» Я пытаюсь взять себя в руки. Хватаюсь за подлокотники и стараюсь выровнять дыхание. Оглядываюсь по сторонам. Темный кабинет, освещенный лишь частично настольной лампой. Непроглядная тьма за окном, задернутым плотной плюшевой шторой, подобранной в тон обивке кресел. Настежь распахнутый шкаф с подсветкой. Бутылки спиртного в ряд и блестящие прозрачные стаканы и фужеры. Снизу, из клуба, доносится музыка. Бьют басы, усиленные сабвуферами, и кажется, что вибрирует перекрытие.
«Что я здесь делаю? – в ужасе думаю я. – Когда попаду домой? – и тут же вспоминаю, что у меня и дома-то особого нет. Бабушкина однушка не в счет. Но хоть она есть. Мой единоутробный братец и его женушка не смогли дотянуть до нее руки. Бабка по отцу ненавидела мою мать и ее новую семью, вот и завещала квартиру только мне, своей единственной наследнице. – Спасибо, ба, – шепчу про себя я, понимая, что если меня сейчас убьют, то и в полицию не заявят, да и искать не станут. – А Славке твое исчезновение только на руку», – с противной бабкиной интонацией шепчет мне внутренний голос.