Пленница его желаний - стр. 40

— Я же сказал, что с Милой всё будет в порядке. Её безопасность в наших руках, — напоминаю, грустно улыбнувшись.

Нет, не защищать её — я не могу. Это выше моих сил. Я привык и обязан защищать то, что мне дорого… то, что принадлежит мне, даже если ещё об этом не знает.

— Вы никогда не поймёте меня. Я уже однажды чуть не потерял Яна из-за всего, что творится вокруг меня. Один раз мне повезло, но с Милой… за неё я боюсь больше всего. Ян парень и в случае чего сможет за себя постоять, а Мила… нет, — Прохор садится на своё кресло. - Порой я смотрю на неё и хочу, чтобы в ней была хоть капля понимания этого мира с его недостатками, но в то же время я оберегаю её от этого. Не хочу, чтобы с её лица пропала улыбка. Ведь когда уставший, нервный возвращаешься домой, а к тебе бежит чумазое, испачканное в красках чудо с этой детской, наивной улыбкой – забываешь обо всём. О том, что кто-то сегодня умер. О том, что ты отнимал жизни. Обо всём. И одна лишь мысль в голове: «За что мне такое счастье?» И страх потерять это… Я просто не могу позволить, чтобы с ней что-то случилось, но и спрятать, отпустить от себя… тоже не могу.

— Понимаю, — тихо произношу, печально усмехнувшись.

Да, возможно, это эгоизм подвергать девушку опасности, но я умею нести ответственность за свои решения. Я решил, что она будет моей. Опасность, которая её ожидает – моя забота. Последствия моего эгоизма и моих желаний.

19. Глава 18

Мила

— Мила, могу я войти? – спрашивает отец, постучав в дверь моей комнаты.

— Конечно, — отвечаю, отвлёкшись от сортировки тюбиков с акриловой краской.

Эти тюбики вечно в каком-то хаосе находятся. Ладно бы, если были закрытые, так я иногда так увлекаюсь, что краски высыхают, но некоторые всё же удаётся реанимировать.

— Ну как? – сев на пол рядом со мной, интересуется отец. - Сильно тебя сегодня напугали Тигран и Герман?

— Вначале, да, но это была шутка. Но я, правда, испугалась. У Тиграна специфический юмор, - рассказываю с улыбой. - Они же ведь тебе поведали о моей лёгкой истерике?

Ну, она была не очень-то и лёгкой. Я опять не сдержалась и заплакала. Ну почему я такая нюня и вечно плачу? Почему не как Лара?

— Да, — выдохнув, кивает папа, но затем явно с чем-то собираясь, продолжает: – Мил, я могу с тобой серьёзно поговорить?

— Да, конечно. Наконец со мной как со взрослой, — восклицаю, слегка подколов папу.

Вечно меня ни во что не посвящают. Я как цветок в хрустальном коконе, на который можно смотреть, но нельзя трогать, потому что, по мнению других, я могу рассыпаться от дуновения ветра, а в моём случае от серьёзных, взрослых разговоров.