Пленница для ледяного дракона - стр. 24

Я отрицательно качаю головой. Всё, что я понимаю – это то, что твари страшные и чуть не убили меня. Но кто они, откуда и что хотят, не представляю.

– Тогда не буду сейчас докучать вам долгой историей и политическими конфликтами, – улыбнулся Йоран. – Позвольте проводить вас до комнаты, где вы будете жить.

Он кладёт руку мне на плечо, но это действие кажется несколько лишним, я слегка отклоняюсь, чтобы уйти от этого касания.

– А разве моё место не здесь, за решёткой? – иронично улыбаюсь. – Собакам положено спать в конуре.

Йоран вопросительно смотрит на меня, а я указываю на свой ошейник.

– А, вы про это. Ну что вы, не стоит так расстраиваться, – он всё же помогает мне подняться и, подойдя к двери, открывает её передо мной. – Это всего лишь магическая связь. Чтобы знать, где вы.

– И убить в случае неповиновения, – договариваю за него я.

Он понимает, что ответить на это нечего и просто молчит. В том же молчании мы доходим по коридорам, освещённым факелами с наступлением сумерек, до деревянной двери, отделанной искусной чугунной ковкой. Не успеваю рассмотреть изображение, как Йоран впускает меня внутрь.

Первое, что поражает меня – это мохнатый мягкий ковёр на полу. По нему так мягко и приятно идти босыми замёрзшими ногами. Ступни утопают в тёплой пушистости, и хочется, как кошка, потоптаться на одном месте.

Лишь потом я замечаю горящие свечи в канделябрах, до неприличия широкую кровать, на которой меня поместится штук десять, шкаф, туалетный столик с трельяжем и неприметную дверь рядом с камином.

– Это мне? – когда спадает первый восторг, уточняю я, как в старом мультике. – А за что?

– Это приказ князя, – разводит руками Йоран, как бы намекая: «Я же говорил». – Отдыхайте, леди.

Он оставляет меня одну, а я в бессилии опускаюсь на ковёр прямо там, где стояла. Чёртовы эмоциональные качели. Будто не день прожила, а десяток жизней. Пальцы снова касаются ошейника. Заставляю себя встать и иду к зеркалу.

Блин, и на это весь день смотрел князь? Тушь размазана на половину лица и усиливает эффект от синяков под глазами. От вчерашней встречи лица со столом осталась пара царапин. То, что стало с моими уложенными локонами, описанию в принципе не поддаётся.

Но всё это перекрывает сверкающий в свете свечей ошейник, который наверняка кто-то может назвать ожерельем. Но для меня это не что иное, как рабская метка. Впиваюсь в него пальцами в бессмысленной попытке стянуть.

Внезапно сквозь дверь до меня доносится разговор двух знакомых голосов – низкий, рокочущий ледяного и высокий чистый баритон Йорана.