Пленница для двоих - стр. 5
– Ох, киса, ох, - передразнивает, смеётся хрипло, в шею уткнувшись. – И ещё много «ох» будет, если продолжишь ложь втирать.
– Это ненормально! – вспоминаю о том, как реагировать нужно. Вырваться пытаюсь, но только сильнее зажатой оказываюсь. Первый тоже ко мне шаг делает, прижимаясь. С таким же чертовым стояком, от которого по телу мурашки бегут. – Вас посадят за такое!
– Ты грабителям банка тюрьмой угрожаешь? Испугались, лапочка.
– Я вам не киса и не лапочка.
Смелость возвращается. Хотя её так легко чужие руки на бёдрах прогоняют. Уверенность появляется, что я мужчин этих знаю, хорошо очень знаю. Хотя предпочла бы никогда их не встречать и от нападок вечных не отбиваться.
Но эту карту можно разыграть попытаться. Что не понимаю, кто передо мной. В испуганную заложницу сыграть. Друзьями пригрозить, да их же имена назвать. Мужчины же любят в защитников и спасителей поиграть, так я им шанс дам. Всё дам, лишь бы прекратили так зажимать меня.
– Не смотри, кис.
На глаза ладонь огромная ложится, обзор закрывая. А в следующий момент меня целуют грубо. Жадно губ касаются, кусают и зализывают. Внутрь языком толкаются, все преграды сметая. У меня разум в вату сладкую превращается. Липкую, тающую. Ничего сделать не могу, только на поцелуй вдруг отвечаю.
От которого внизу всё тянет от предвкушения. Тело горит, а мои устои и принципы, подобно карточному домику, рушатся. Шумно карты падают, когда рука на шею ложится. Сжимает слегка, к себе ближе дёргая.
Неправильно, порочно. Снова в подобной ситуации оказываюсь, как несколько лет назад. Страшно и мерзко должно быть, но только возбуждением бьёт от их близости.
Мне смотреть не нужно, чтобы видеть. Воображение ловко рисует всю картинку. Ухмылку знакомую, когда уголки губ дёргаются едва. Взгляд прищуренных голубых глаз и обещание в них, что он добьётся меня.
Пошлую улыбку второго и то, как комментарии сдерживает. Или не сдерживает, сильнее на меня наседая. Как руки постоянно тянет, коснуться лишний раз пытаясь.
А сейчас даже пытаться не нужно, я вся в него вжимаюсь. Зажатая, распаленная, сбитая столку. Столько времени оборону держала, отбивалась и защищалась, а сейчас без оружия осталась. Они всю власть себе отобрали, подчинили. И тело главным предателем становится, отзываясь на эту больную ласку двух мужчин.
– Смелая лапочка.
Он довольно шепчет, когда цепляюсь ладонями за его плечи. По рукам накачанным веду. И вперёд толкаюсь, потираясь о выпуклость в штанах. Стон срываю, когда под кофту скольжу. Обвожу кубики пресса и обнимаю, пока на металл холодный не натыкаюсь.