Пленённый. Окрылённый - стр. 9
Тропинка привела их к баньке, что стояла у самой речки в отдалении от других построек. В баньке жил банник, да такой злющий, что даже сам воевода его побаивался. То камнем из каменки выстрелит, то кипятком ошпарит, короче, беда, а не банник. Как только ни задабривали нечисть зеленобородую! Новый веник и водичку чистую ему завсегда после мытья в бадейке оставляли, а если гости были, то и хлебушка ему краюху клали. Но все было без толку. А когда паскудный банник из-за полка лапу высунул да за ногу кума воеводиного цапнул – да так, что того только через час смогли квасом отпоить, так заикался – тут уж воевода осерчал и приказал новую баню ставить, в другом месте. А старую баньку забросили. Уж советовали воеводе старую-то подпалить, но тот остерегался. А вдруг банник выживет: ведь чего нечисти-то сделается? И тогда еще пуще озлится? Или в новую переберется? И толку тогда?
Так что банька стояла заброшенная в зарослях малины и черемухи, смотрела исподлобья на редко проходящих мимо нее людей и хмурилась. Даже гадать в ней никто не осмеливался, так боялись нечистика.
Зато для свиданий место это годилось лучше любого другого. В начале весны черемуха дурманила приторно-сладким запахом, а потом живущий в ней соловей начинал сводить с ума своими трелями. А летом и того краше: пока ждешь дорогого человека, можно и малинку общипать. Однако сейчас Еленька выбрала это место не из-за его романтичности, а из чисто утилитарных целей: никто их там с Артыном не мог подслушать.
– Зачем звали, Еленира Мечиславовна? – сощурившись на девушку, поинтересовался Артын. Он привалился богатырским плечом к углу баньки. Банька крякнула, но сдюжила.
– Значит, Еленира да еще и Мечиславовна? – чуть с угрозой спросила Еленька, глядя, как ее визави грызет сорванную травинку. – А ведь неделю назад Еленюшкой была. Или забыл, как под окошком ходил, как слова разные шептал?
Артын вздохнул. Выплюнул травинку. Потянулся и сорвал новую.
– Шептал. Ходил, – нехотя признался он. – Ну так вы тогда свободной были, Еленира Мечиславовна, а теперь вы невеста.
– И что? – удивилась Еленька. – Я же тебе жениться не предлагаю.
– А что вы предлагаете?
Еленька смутилась. Вот как этому тугодуму намекнуть-то на то самое?
– Артынушка! – ласково завела Еленька. – А помнишь, как ты меня называл?
– Помню, Еленира Мечиславовна!
Тьфу ты! Вот остолоп! Еленька погасила гневный пламень во взоре и продолжила обольщать бывшего ухажера:
– А сейчас чего же так не зовешь?
– Да как я могу, Еленира Мечиславовна? Когда вы почти жена чужая.
– Тебя-то это каким боком касается? – не выдержала Еленька. – От тебя убудет меня приласкать? А еще клялся-божился мне кой-чего показать! И?