Плененная королева - стр. 73
– Так всегда было, – ответила Алиенора. – Это оттого, что в Аквитании много гор и рек, и каждый сеньор считает себя королем своей долины. Они всегда сражались между собой, но я уверена, что теперь, любя меня и зная моего господина как сильного правителя, они не будут столь непокорны. В моих городах Пуатье и Бордо всегда спокойно и безопасно, люди там живут хорошо. Мое герцогство – земля знаменитых монастырей и церквей, в нем процветают искусства и поэзия.
– Вы, вероятно, имеете в виду ваших трубадуров, – пренебрежительным тоном отозвалась ее свекровь. – Я слышала, что они поют только о любви и связанных с нею глупостях.
– Любовь не глупости, – возразила Алиенора. – В Аквитании это важная часть жизни. И женщины там ценятся, как нигде в другом месте. Поверьте мне, мадам. Я знаю, ведь я жила во Франции…
– Где от женщин требуется добродетельность и покорность мужьям, – вставила императрица.
Генрих, поигрывая своим винным кубком, посмотрел с наигранным удивлением на мать, спрашивая себя, всегда ли она являла собой пример добродетельной покорности по отношению к его отцу. Но Матильда была женщиной целеустремленной и не обратила внимания на сына.
– Полагаю, вы согласитесь, – сказала она, глядя на Алиенору, сидевшую с маской безразличия на лице, – что приехать из Аквитании, как мне говорят, ничуть не лучше, чем приехать из борделя!
Алиенора вспыхнула, но Генрих опередил ее. Он сидел во главе стола, с интересом и любопытством слушая разговор между матерью и женой, но теперь все зашло слишком далеко.
– Вы считаете Алиенору не слишком добродетельной?! – пролаял Генрих. Лицо его покраснело. – Не забывайте, она моя жена!
Императрица вспылила не меньше, чем Генрих:
– Я не только думаю. Я знаю! Эта женщина либо обманула тебя, сын мой, либо ты утратил уважение ко мне, приведя ее сюда и вынудив меня принять ее.
Алиенора поднялась.
– Я ухожу! – воскликнула она. – Я не позволю, чтобы обо мне говорили в таком тоне.
– Ну, тогда скажи, что ты не была любовницей Жоффруа, – бросила ей императрица.
Алиенора замерла, затаив дыхание, и на некоторое время, пока она замешкалась с ответом, воцарилось молчание. Выражение лица Генри, как это случалось довольно часто, стало непроницаемым.
– Я не буду это отрицать, мадам, – ответила Алиенора, чувствуя, как горят ее щеки. – Но я хочу, чтобы вы знали: Жоффруа сказал мне, что несчастен в браке и что как мужчина и женщина вы были отвратительны друг другу. Скажите, если это было не так.
– Мои отношения с Жоффруа не твое дело. А ты совершила зло. Но еще худшее зло – то, что вышла за моего сына, будучи любовницей его отца.