Плененная королева - стр. 67
Бернарт был одержим Алиенорой. Когда он думал о ней, сердце его в равной мере наполнялось радостью и горечью. Дрожа от своей жалкой тоски в тени Вестминстерского аббатства, он сочинял песню за песней в ее честь, ожидая, когда герцог вызовет его в Вестминстер.
Когда его наконец вызвали, Бернарт с тревогой понял, что Генриха Сына Императрицы, устрашающего молодого человека со стальными глазами и похожего на коршуна, кажется, ничуть не интересуют военные песни, ради которых он сюда приехал. Вместо этого Генрих засыпал Бернарта вопросами о его жизни при дворе в Пуатье.
– Принимает ли мадам герцогиня других трубадуров, кроме вас? – напористо спросил он.
Чуть ли не обвинительно, подумал Бернарт. Герцог принимал его в высоком, величественном каменном зале, примыкающем к королевскому дворцу. Бернарт узнал, что зал этот был построен Вильгельмом Рыжим, сыном Завоевателя, лет пятьдесят назад, и, как и повсюду в этом забытом богом городе, здесь стоял лютый холод.
– Да, мой господин, ее двор – это академия великой культуры, – дрожа, ответил Бернарт.
– Но вам она уделяла особое внимание? – продолжал Генрих.
– О да, герцогиня была необыкновенно добра ко мне, скромному поэту, – радостно кивнул Бернарт.
– Что значит «добра»? До меня дошли неприятные слухи о вас. Теперь я хочу знать правду! – Лицо Генриха побагровело от ярости, в голосе зазвучали угрожающие нотки.
Бернарт испугался при виде столь явного гнева. Теперь только ему стал ясен весь ужас происходящего, и он понял, зачем был вызван в Англию. Бедняжка-герцогиня: ее муж и точно дьявольского помета, как говорят о нем люди.
– Мой господин, Господь тому свидетель, – горячо заговорил Бернарт, – я ничем не повредил чести госпожи герцогини. Ее честь для меня дороже моей жизни. И я знаю, что она, прекрасная дама, никогда бы не зашла так далеко. Она слишком добродетельна. Умоляю вас, верьте мне, мой господин!
Генрих сверлил трубадура взглядом. Он хотел – всеми фибрами души – верить ему.
– Но эти стихи, – сказал он. – Они говорят о любви.
– О безответной любви, – ответил Бернарт, но тут же замолчал. О чем он говорит? Этот грубый молодой человек, что стоял перед ним, похоже, не понимал условностей галантной любви. Поэтому Бернарт поспешил объяснить: – В моей земле скромному менестрелю вроде меня разрешается писать стихи даме, в которую он влюблен, пусть она и самого высокого положения и замужем. Поэт может ее любить, но ему редко отвечают взаимностью. Я всей душой предан мадам герцогине и не отрицаю этого, но у меня и в мыслях не было надеяться на ответное чувство. Я довольствуюсь тем, что восхищаюсь ею издали. Моя госпожа зарекомендовала себя добрейшей хозяйкой своего слуги, но не более того, заверяю вас. Я вздыхаю по ней без малейшей надежды.