Плененная Иудея. Мгновения чужого времени (сборник) - стр. 47
Часовые, расставленные на шанцах по всему периметру вала, перекликались, создавая видимость обычного распорядка, и голоса их пронзительно звучали во тьме ночи. Что чувствуют сейчас они, эти четыре сотни безумных храбрецов, оставленных в лагере, чтобы дать возможность легиону оторваться от настигающих его иудеев, о чем думают, кого вспоминают, каких богов молят о спасении?
Ведь не может же быть, чтобы они равнодушно взирали на кажущееся безбрежным море костров вокруг лагеря. Ведь стоит только взойти солнцу, и мираж закончится. Иудеи обнаружат, что войска нет, и просто вырежут оставшихся. И пять степеней защиты римского лагеря, как горделиво пишут военные специалисты в своих трактатах, имея в виду обязательный широкий ров, вал, созданный из вынутого грунта, деревянный частокол, рогатки, вбитые в дно ям, и оружие солдат, их не остановят. Потому что главного – солдат-то – и нет. Сколько ни труби тревогу, на помощь никто не придет. А четырем центуриям оборону не удержать.
В рваные просветы тяжелых туч порой заглядывали неожиданно яркие, далекие звезды. Словно проверяли: ну как там, еще живы? Еще разведчики не обнаружили, что лагерь пуст, что в палатках нет спящих солдат, а на башнях и бастионах по углам лагеря отсутствуют баллисты и катапульты?
«Не обнаружили, – хотелось крикнуть Валерию равнодушно-холодным звездам, – видно, и разведку не выслали. Чего им торопиться? Они уже и так нас хорошо погрызли. И правильно. Того, кто бежит без оглядки, всегда бьют, рвут, добивают». Мысли префекта сумбурно перескакивали. То он негодовал на нелепые приказы Цестия Галла, из-за которых он сейчас здесь. То недоумевал, зачем надо было оставлять лагерь? Ведь не раз бывало, что противник, уже одолев римлян в полевом сражении, терпел поражение при попытке штурма римского лагеря. То задумывался о том, что жизнь его закончится через несколько часов.
Каждого человека обязательно когда-нибудь да охватывает дикий, животный страх смерти, после которой ничего нет. Страх, гложущий изнутри, жуткий и разрушительный. Да, он солдат, воин, легионер. Но ни один воин не вступает в бой, чтобы погибнуть. Только победить. И обязательно остаться в живых. Плоть каждого страстно жаждет жить, она страшится разложения и небытия. Полностью преодолеть страх невозможно. Есть люди, которым страшно, и они подавлены. Есть люди, которым страшно, но они борются с собой.
В напряженной тишине ночи гулко проухала сова, загадочная темная птица тяжких ночных грез, священная птица богини Минервы. Мышление человека древней цивилизации полно ассоциаций. Сова перед боем – хорошее предзнаменование. И взмолился Валерий: