Племянница словаря. Писатели о писательстве - стр. 22
– Андрей, – обратился именинник. – Сегодня по «Голосу Америки» должно быть твое интервью.
– О! Да вот как раз сейчас!
Включили «транзистор». А Вознесенский ушел из комнаты, закрылся в туалете и оттуда повел свой репортаж.
«Как я был остроумен! Как поливал всех, находящихся за столом. Называл имена. Разоблачал их как алкоголиков, развратников и приспособленцев. Собственно, я мыслил свои филиппики как пародию на официальную пропаганду. Паустовский был назван старомодным. Главный алкаш был, конечно, Вика. Я гнусно подлизывался к власти, утверждая, что Брежнев более великий, чем наши либералы, потому что он может выпить не закусывая больше водки и у него больше баб. Когда перешел к Славичу, тот среди полной тишины обескураженно произнес: «Славич – это я…»».
Что было потом?
В столовой – гробовое молчание. Паустовский гневно:
– И этот мерзавец ел наш хлеб. Что он болтал там зарубежным корреспондентам?!
Некрасов с Вознесенским пытались объяснить, что это шутка, розыгрыш.
– Ах, розыгрыш?! Значит, мы плебеи? Значит, вы дурачите нас вашими заграничными игрушками?
Славич двинул Некрасову по лицу. У того до конца жизни остался шрам на нижней губе.
Дж. Кепплер. Шарж «Марк Твен – лучший американский юморист». 1900-е годы
Часть 5. Припечатал или Не вырубишь топором
Язык – самое опасное оружие: рана от меча легче залечивается, чем от слова.
Педро де ла Барка Кальдерон
Острый язык – единственное режущее оружие, которое от постоянного употребления становится еще острее.
Уильям Ирвинг
Древнегреческий драматург Софокл сказал однажды, что три стиха стоили ему трех дней труда.
– Да я за это время написал бы сто, – воскликнул посредственный поэт, имени которого история не сохранила.
– Да, – ответил Софокл, – но они прожили бы только три дня.
Как-то раз Вольтер был приглашен на званый ужин. Когда все расселись, получилось так, что маэстро оказался между двух сварливых джентльменов. Хорошо выпив, соседи Вольтера принялись спорить, как правильно обращаться к прислуге: «Принесите мне воды!» или «Дайте мне воды!». Вольтер невольно оказался прямо в эпицентре этого спора.
Наконец, устав от этого безобразия, маэстро не выдержал и сказал:
– Господа, по отношению к вам оба этих выражения неприменимы! Вы оба должны говорить: «Отведите меня на водопой!»
В последние годы своей жизни поэт-сатирик Михаил Васильевич Милонов сильно пил. Однажды он пришел поэту, общественному и театральному деятелю Николаю Ивановичу Гнедичу по своему обыкновению крепко выпившим, в разорванной и грязной одежде. Гнедич принялся увещевать его. Растроганный этим Милонов заплакал, и, сваливая все на житейские неудачи, между всхлипами и стонами, сказал, указывая на небо: