Плавучий мост. Журнал поэзии. №4/2017 - стр. 2
Александр Шмидт – поэт, редактор. Живёт в Берлине.
Берега
Елена Исаева
Стихотворения
Поэт, драматург, сценарист. Выпускница факультета журналистики МГУ. Москвичка. Автор нескольких сборников стихов и пьес. Публикации в русских и иностранных журналах (в том числе «Новый мир», «Отечественные записки», «Искусство Кино», «Современная драматургия» и др.). Более ста постановок в России и за рубежом. Стихи и пьесы переведены на английский, немецкий, французский, финский, польский, китайский и др. языки. Фильм "Doc.тор" – гран-при нескольких кинофестивалей. Лауреат премии «Триумф» (малая), премии Союза писателей Москвы «Венец», премии имени Анны Ахматовой журнала «Юность», премии «Действующие лица» и многих других.
«Нет печальнее встречи напрасной…»
Нет печальнее встречи напрасной.
После долгих хождений по кругу
Ничего, кроме «здравствуй» и «здравствуй»,
Мы сказать не сумеем друг другу.
Нет гуманнее боли мгновенной:
Резануло и – больше не больно.
И пойдешь ты – загадка Вселенной —
По какой-нибудь улице Смольной.
«Он долго говорил о Блоке…»
Он долго говорил о Блоке,
К Петрарке возвращался вновь,
Когда уже свиданий сроки
Кричали: нужно про любовь!
И Тютчев мне врагом казался,
Когда цитируя его,
Мой друг печально улыбался,
Не добавляя ничего.
Возненавидев Мандельштама,
Себя пытаясь обмануть,
Ждала-ждала, что эта драма
Закончится когда-нибудь.
Ведь что-то, но должно случиться!
Когда он все же прочитал,
Что я души его царица
И мыслей вечный идеал,
Уже без боли и досады
Махнула весело рукой —
Что «мне тебя уже не надо»,
Сказав Цветаевской строкой.
«Среди всякого прочего…»
Среди всякого прочего
Раздаются звонки в тишине.
Это кто ж так настойчиво
Прозвониться не может ко мне?
Мне ни грустно, ни весело —
Я не жду, не готова к вестям.
А душа моя – месиво,
И ее не собрать по частям.
И не сделаешь лишнего
Шага, если стоишь на краю.
«Я звонил. Ты не слышала?» -
«Я стирала… Рубашку твою».
«Быть может, лучше в Штатах вилла…»
Быть может, лучше в Штатах вилла.
Но от сравнений воздержись.
Ведь ты сама себе варила
И этот суп, и эту жизнь.
Быть может, лучше в Аргентине —
И в это искренне поверь.
Но яркозубому мужчине
Ты также открывала б дверь.
И так же бы смеялась точно
На авеню или на стрит,
И также плакала бы ночью,
Проверив, крепко ли он спит.
«Холодея, тая и сгорая…»
Маме
Холодея, тая и сгорая,
Губы искусав и вкривь и в кровь,
Ты права – я, может, и не знаю
В самом деле, что же есть любовь.
Но за то, что любящих терзала
И от них открещивалась вновь,
Больше, чем ты про любовь узнала,
Знаю я теперь про нелюбовь.