Размер шрифта
-
+

Плавучий мост. Журнал поэзии. №2/2019 - стр. 3

Надежда Кондакова

«Ряшенцев присутствует при вселенском ремонте, начавшемся с перестройки. Это хроника того времени с его разрухой и неофитством. Открылась возможность совершенно открытого разговора обо всем.

… Он не то чтобы переменил палитру. Он и раньше был красочен и певуч. Это похоже на перемену кистей и другую широту мазка. Из него, что называется, попёрло. Роща поколения редела. Уходили, замолкали, терялись. Уцелевших можно пересчитать по пальцам, заговоривших по-новому почти нет. 60 лет его творчества надо поделить на два: 30 советских лет и другие 30, новейшая история страны… Второе рождение Ряшенцева настолько очевидно, что возникает мысль о некоторой закономерности, о явлении, связанном с именами Заболоцкого и Луговского, Тарковского и Липкина – поэтах, показавших свой полный рост во втором возрасте.» Илья Фаликов

Лужа

Все снега февраля в этой мартовской сгинули луже.
Может, Ладога глубже немного, но все-таки уже.
Что за лужа! За ней чуть видна там, на месте сугроба,
цепь огней: казино? пиццерия? – ну, словом, Европа.
Петербург, Нижний Новгород, Миргород – так ли уж важно?
Океанская рябь дышит вольно, загадочно, влажно.
Подгоняем неделю, эпоху – проклятое ралли.
Вся древлянская кровь устремилась к июню, к Ивану Купале.
Для чего, если в каждой эпохе и в каждом пейзаже
и все та же судьба, да и лужа вот эта все та же.
Бросьте! Та да не та. Я нагнулся и – что в отраженье?
Старый хрыч, для которого новость всегда пораженье.
А ведь в прошлом году отраженье мое мне явило
человека, в котором была невеселая сила…
Над бескрайней водой снова Путь обозначился Млечный.
Боль потери моей, неужели ты можешь быть вечной?
Все невечно у нас, кроме нашего вечного гимна.
Я его не люблю, ибо знаю, что это взаимно.

«У полдня с вечером пока ничья…»

У полдня с вечером пока ничья.
Крутой холодный кипяток ручья
гремит под окнами. И дикий март
хрустит сосульками. И дальний мат,
с раскатом ливневым гордясь родством,
не портит музыки, живой в живом.
Я счастлив, Господи! А ты? А ты?
Тебе приятно, что мы так просты,
что так беспечны, что для нас и крест —
лишь знак того, что и свинья не съест?
Кто отличит до роковой поры
восторг Господень от его хандры…
А счастье ближнего понять – пустяк.
Не. Бог ли учит нас, что мы – в гостях.
В гостях что дорого? Очаг, уют…
О, как пред гибелью снега поют!
Как перед гибелью поют снега…
Как жизнь бессмысленна. И дорога.

«Загляну в глухое озерцо…»

Загляну в глухое озерцо.
Там, небось, ни карпа, ни плотвы.
Там теперь живет мое лицо,
мало мне знакомое, увы.
Я не помню мимики такой.
В зеркале щербатом по утрам,
Страница 3
На следующую страницу