Размер шрифта
-
+

Пластиковый сад - стр. 1

Пластиковый сад


Саша вошел в холл фитнес-клуба и, бросив куртку гардеробщице, двинул в раздевалку. У стены, до потолка покрытой зелеными пластиковыми зарослями, на невысокой лесенке стояла девушка и что-то там в этих листьях и цветах ковыряла. Маленького росточка, в джинсиках и розовой футболочке, черные волосы уложены на затылке здоровым узлом, почти с голову размером. «Как неваляшка». Позавчера он на пару с приятелем оказался в музее игрушек. Шли по Карповке, вдруг перед носом вывеска «Музей игрушек», показалось: зайти – прикольно. Зашли.

«Узбечка, наверняка», – Саша проходил мимо лесенки, и задрав голову спросил:

– Что, так разрослись, что подстригать приходится?

Девушка крутанулась на своем пьедестале. Хлипкая конструкция, будто только и ждала этого, качнулась и начала заваливаться. Ойкнув, девушка потеряла равновесие и рухнула прямо в подставленные Сашины руки. Узел волос развязался, они рассыпались шелковым занавесом до самого пола. В лицо ему дохнул едва уловимый ветерок с непознаваемо восточным запахом чего-то сладкого и теплого, как нагретое на солнце дерево.

Она была легкая, как ребенок. А лицо… «Таких лиц не бывает у настоящих девушек, только у картиночных в инстаграме, даже нет, откуда там, только на старинных портретах…» У нее были совершенно потрясающие глаза, большие и черные, ускользающие к вискам: «Нефертити».

– Ну поставьте уже меня, – она затрепыхалась рыбкой.

Он слегка прижал ее к себе:

– Ска̀жете, как вас зовут, – отпущу.

– Зачем вам мое имя?

– Засушу его как цветок в книге своей судьбы.

Она рассмеялась, смех был неожиданно низким, глубоким, бархатным:

– Засушѝте. Наргиза. Меня зовут Наргиза.

Он поставил ее на ноги:

– Наргиза – это же нарцисс? О, цветок души моей, – он поклонился, отведя правую руку в сторону.

Когда Саша уходил из клуба, девушки возле заросшей стены уже не было, и он не вспомнил о ней.

Ночью ему снилось что-то тревожное, но что именно, он сказать не мог. Осталось только ощущение потери, сосущей пустоты сродни голоду, и чувство вины, его явной вины в чем-то, о чем он не помнил.

Потом это повторилось. И еще раз. Уже под утро.

Он шел по лесу. Это был ненормальный лес, ненастоящий: деревья были похожи на вешалки, под ногами скрипела пластмассовая серая трава. Разлапистые листья крючками цепляли за рукава, когда он разводил ветки, совали в лицо жесткие пальцы. Саша вышел на поляну. Посредине высокая лестница уходила прямо в темное небо. Где-то там, высоко-высоко стояла девушка, она махала ему рукой, и он знал, что должен залезть туда, к ней, на самую верхотуру. Полез. Холодный колючий ветер старался сдуть его, он жался к скрипучей качавшейся лестнице, крепко хватаясь за каждую перекладину. Наргиза звала его.

А потом девушка упала. Она падала беззвучно и медленно, долго-долго, и он снизу смотрел, как приближается ее легкое тело, вращаясь голубиным пером. Надо было разжать руки и поймать ее. Но тогда они упадут вместе. И он не смог разжать пальцы, вцепившиеся в шершавую деревяшку. Наргиза пролетела мимо. Он проснулся.

Все было по-прежнему. Ничего не изменилось. Встать под душ, почистить зубы, «Мама, где моя рубашка? Да, спасибо, яичницу буду», телефон, ноут, машина, офис. Но все утро, и под душем, и в автомобиле, пока продирался сквозь пробки в центр, не отпускало это, непонятно откуда выросшее в нем, чувство вины. Испугался, не поймал, пропустил. Нет, пожалуй, все же не вины. Пожалуй, утраты. «Пропустил» – вот ключевое слово. Постепенно оно проступало сквозь паутину тающего в мозгу сна. «Я упустил, что-то важное…Что-то связанное с этой мелькнувшей девушкой, совсем чужой, чуждой и непонятной, другой». Эта мысль стеклянно звякнула в его голове, будто лопнул большой и красивый елочный шар.

Приходя в фитнес-клуб, Саша каждый раз поднимал взгляд на заросшую пластиковыми листьями стену. Он понял, что ждет. Ждет, когда стена снова обрастет настолько, что ей понадобится садовница.

Но она не появлялась. Прошел месяц… второй… Растаяли последние ошметки серого льда под деревьями бульвара, напыжились почки на каштанах за Манежем. На капоты припаркованных машин вылезли вальяжные кошки, погреться под скупым весенним солнышком. А Наргизы не было. Саша устал ждать. Надо обязательно увидеть ее. Хотя бы для того, чтобы убедиться, что все это – наваждение, морок. Увидеть и понять, что не нужна она ему, что просто показалось, померещилось что-то в ней на мгновенье. Увидеть и успокоиться, забыть.

Страница 1