Планета кошек - стр. 40
Нам показывают жестом, чтобы поскорее слезали: люльку надо отправлять за следующими пассажирами.
На крыше уже не протолкнуться от людей, кошек и собак. Нас отправляют на лестницы, чтобы не мешали новым прибывающим.
Мы спускаемся и попадаем в панорамный зал – наверное, раньше здесь был ресторан.
Здесь тоже царит неразбериха. Все собравшиеся здесь люди и кошки нервничают, многие не скрывают ужаса. Все боятся. Воздух пропитан острым запахом пота. Слышен тревожный ропот. Обстановочка как перед концом света!
Падение Эмпайр-стейт-билдинг всех испугало. Почти одновременное нападение крыс на все населенные людьми башни Манхэттена привело к всеобщей панике.
Люди громко разговаривают, кошки пронзительно мяукают. Даже собаки погавкивают.
Я тороплюсь выбраться из этой живой каши, мешающей думать.
В моменты хаоса я убеждаюсь, что спасение мира доверено мне одной. Мне, моей смекалке, моему умению устанавливать связь между явлениями.
Наконец к нам присоединяются Роман и Эсмеральда. Мы держимся вместе.
Люди показывают нам, где разместиться. Некоторые уже выходят из этого просторного зала и спускаются по лестницам на другие этажи, где, наверное, посвободнее.
Мало-помалу толпа редеет. Судя по долетающим до меня обрывкам разговоров, вновь прибывшим предлагается присоединяться к своим общинам; здесь на каждом этаже устроилось отдельное племя.
Мы тоже спускаемся.
– Не надо было вообще покидать Францию, – говорит Эсмеральда. Вот ведь манера у кошки – говорить бессмысленные вещи, да еще в самые неподходящие моменты!
Теория Эдит об общинах подтверждается. На девяносто шестом этаже собираются жители китайского квартала; ниже – жители южноамериканских, еврейских, итальянских кварталов, студенты из Гринвич-Виллидж, панки, евангелисты, белые супрематисты, черные, банды «латинос» и так далее.
Мы замечаем, что этажи украшены по-разному. То же самое относится к одежде их жителей.
Получается, что мозаика общин, составляющих американское общество, и их параллельных культур сохраняется даже в этот критический момент, даже в этой башне, ставшей уменьшенной моделью их мира. Мне кажется, что на каждом этаже в ходу свой язык.
– У французов есть свой этаж? – спрашивает Натали у одного из местных.
– Разумеется, шестьдесят девятый.
Мы спускаемся туда.
Жители этажа воссоздали атмосферу Монмартра начала двадцатого века. Все выглядит так, словно каждое племя желает соответствовать карикатурному представлению о нем, сложившемуся у американцев.
Здесь есть и сине-бело-красное знамя, и фотографии Эйфелевой башни, Триумфальной арки, базилики Сакре-Кёр, собора Парижской Богоматери, репродукция Джоконды из Лувра, фотографии генерала де Голля, Брижит Бардо, танцовщиц «Мулен Руж», портрет Жюля Верна.