Планета битв - стр. 41
– Что же ты предлагаешь? – с ледяным спокойствием спросил Елисеев. «Глупцов» он пропустил мимо ушей.
– Скафандры. Я недавно инспектировал хранилище с невостребованным оборудованием. Двенадцать штатных скафандров в прекрасном состоянии. Если герметично подсоединить к ним шланги для подачи воздуха, проблема решена. Таким образом…
На секунду прервавшись, немец шагнул к столу, подхватил перо, макнул в чернильницу и начал быстро записывать, то и дело бросая на Елисеева быстрые взгляды.
– …Самой главной проблемой становится воздушный нагнетательный насос. Так же нужно будет продумать систему клапанов для стравливания лишнего воздуха из скафандра. Шланги. Освещение под водой. Хотя это как раз просто – у нас есть запас фальшфейеров. Ну, и выносную стрелу, которая будет опускать водолазов прямо на корпус модуля и поднимать контейнеры с медикаментами. Это… Это… шайсе, это займет никак не меньше пяти дней!
Шерхель не глядя сунул руку за спину и дернул какой-то рычаг. За дверью ударил колокол. На пороге тут же возник невозмутимый Рихард с листом бумаги и пером в руках.
– В семнадцать ноль-ноль – общее совещание. И срочно отправь человека к господину Лапину. Пусть передаст – «огонь на башне». Он знает. Все! – отчеканил немец.
Клим улыбнулся. Таким Шерхель нравился ему куда больше…
Поздним вечером того же дня, отпустив конструкторов, инженеров и управляющих, озадаченных Шерхелем по полной программе созданием насоса, крана и прочего необходимого для операции по подъему медикаментов, Клим, Цендорж, Прохор Лапин и сам Шерхель задержались в кабинете немца. Рихард принес поднос с бокалами, наполненными темным «ягодным» вином, блюдо с закусками. За окнами полыхал один из тех пугающих медейских закатов, когда половина неба залита жидким огнем, а другая половина тонет в чернильном мраке надвигающейся ночи.
– А если нет там ни хрена? – как в трубу, прогудел устроившийся в глубоком кресле Прохор Лапин. – Может такое быть? Или испортилось все… Времени-то прошло – ого сколько.
– Тогда мы все умрем, – спокойно сказал Клим, глядя в окно. С некоторых пор он предпочитал если не быть, то хотя бы изображать из себя фаталиста.
– Не хотелось бы… – пробормотал Лапин, сгорбившись. Стеклянный бокал тонул в его громадной ладони.
– Ду гейст мир ауф ди айер! – выругался Шерхель и хватил кулаком по столу. – Завели панихиду! «Мы все умрем». Тьфу! Противно слушать. Человек есть мера всех вещей. Напомнить, кем сказано? А раз мера всех вещей, стало быть, этой мерой и нужно все мерить. И смерть в том числе! Всем ясно?