Планета безумцев - стр. 12
Потому что перед тем, как убить Хаткинса, Томас Брайтер объявил во всеуслышанье о своем отъезде.
– Но для чего вам все это было нужно?
– Наконец-то вы задали нормальный вопрос, – устало пробормотал он. – Но я должен поправить вас. Не мне это было нужно, а им.
Тем, кто диктовал мою жизнь. А для того чтобы ответить, я должен сначала рассказать, что со мной произошло и чем я стал заниматься после превращения в Томаса Хаткинса.
Он уперся взглядом в отодвинутую мною бутылку, потом быстро плеснул из нее себе в рюмку и выпил. Я никак не отреагировал. Пускай, подумал я. Если ему так легче – пускай. Он удовлетворенно крякнул и заговорил:
– С того момента, как я стал репортером Хаткинсом, во мне заработала другая программа. Та, ради которой, собственно, до сих пор все и делалось.
Я стал ментальным приемником и передатчиком информации. Мне вдруг стали доступны мысли других людей. Я воспринимал их так же легко, как слушал радио. Надо сказать, что эта способность не утомляла меня, потому что восприятие было избирательным и полностью подвластным моей воле. Я настраивался на ментальную волну определенного человека и слушал его столько, сколько мне было нужно. А потом отключался.
Но это было не главным. – Он поднял указательный палец и значительно посмотрел на меня. – Согласитесь, сиюминутное мышление каждого человека хаотично и непродуктивно. Вот вы, Рочерс, сейчас думаете, что я пьян, противно выгляжу и лгу. И одновременно противоречите самому себе, потому что сочувствуете мне и оцениваете реалистичность полученной от меня информации. А еще прикидываете, какая из известных нам цивилизаций, не входящих в Галактический Союз, способна на диверсии типа той, о которой я рассказываю. Ведь правда? Прислушайтесь к себе.
– В общем, да… – вынужден был согласиться я.
– Вот! Так что разбираться в каше мыслей – себе дороже.
Но мне это и не нужно. Потому что я обладаю еще одной способностью – возможностью скачивать информацию из долгосрочной человеческой памяти.
Вот там-то она разложена по полочкам и не фонит, как испорченный усилитель.
Там, в этой памяти, – все. Что вы знаете, что вы поняли, чем вы жили, что вам интересно, кого вы любили и любите до сих пор…
– Он свел брови к переносице и пьяно-значительно улыбнулся мне. – А? Рочерс?
Я продолжал молча смотреть на него, не произнося ни звука.
– И чего вы боитесь больше всего на свете… – продолжил он и вдруг запнулся и покачнулся на стуле. – Кстати, не хотите узнать, чего вы боитесь больше всего на свете?
– Нет, – ответил я. – Надеюсь, я знаю это.
– Вы знаете совсем не то, что на самом деле имеет место быть!