План Аршала - стр. 4
Много позже, повзрослев, Райан понял, что она просто искала любовь – любовь, которой у нее не было никогда. Пыталась добрать ее, заглушить ощущение ненужности и отверженности, получить хоть какое-то принятие от мира – да, через мужчин, но других способов она не знала. Позже он понял, но тогда, в детстве, не понимал, и чувствовал – все те же ненужность и отверженность. И страх, бесконечный страх…
От постоянного, грызущего голода он начал понемногу воровать еду. За этим занятием его заприметили подростки из уличной воровской шайки, и вскоре он стал ее полноправным членом.
К тому времени ему исполнилось девять, и школу он бросил. Дни теперь были наполнены более насущным занятием – добычей средств к существованию. Шайка использовала Райана, маленького и худого, для проникновения в дома богачей – он легко пролезал и между прутьями ограждений, и в окна, а многочисленным воровским премудростям, в том числе и способам обхода или отключения сигнализаций его обучили старшие товарищи…
Так, хотя и с необычной стороны, перед ним открылся другой мир – мир людей, которым не нужно было ежеминутно беспокоиться о выживании. Мир расслабленности, уверенности, покоя, чистоты, тепла и роскоши, мир, обитателей которого волновали другие, намного более высокие материи – бизнес, политика, науки, искусства…
Однажды, волею случая, он вынужден был два часа прятаться под диваном в одном из таких жилищ. Сначала слушал разговор хозяев дома – спокойно, уважительно, мягко супруги обсуждали перспективы образования дочери. Мать сообщила отцу, что девочка всерьез интересуется поэзией, и, пригласив ее в комнату, попросила прочитать что-нибудь. Звонкий девичий голос принялся декламировать произведение классика, и Райан замер, почти не дыша: он даже представить себе не мог, какая невероятная красота может, оказывается, складываться из слов…
Возвращаясь в тот вечер в свою ненавистную лачугу, он мучительно думал. О параллельном мире, существовавшем одновременно с его миром – жестоким, безжалостным, безысходным, страшным. О недосягаемой красоте этого мира. О поэзии, на краткий миг вознесшей его душу в какое-то иное, сияющее и парящее измерение. О том, почему кто-то живет так, как люди, которых он слышал сегодня, а кто-то – так, как он и его мать…
С тех пор, проникая в богатые дома, он старался подглядывать за кусочками столь притягательного для него бытия, и это наблюдение все больше и больше захватывало его. Порой он даже забывал о своих «прямых обязанностях» вора, и эта все нараставшая, непростительная рассеянность вскоре закончилась бедой: хозяева поймали его и вызвали полицию.