Пламя в тумане - стр. 20

На поле боя.

Он был молод. У него было худое лицо. Воинствующее. С заостренной челюстью и глазами чернее смолы. Его волосы были собраны в идеальный пучок, каждая прядь приглажена в элегантной покорности. Пока он осматривал руины, другой самурай в броне подошел к нему, неся остатки обгоревшего боро[25] и шелка – два опаленных знамени, на одном из которых был такой же шестиугольный герб, а на другом – герб императора.

Второй самурай подтвердил его опасения:

– Мне очень жаль, Кэнсин-вакасама[26], – хотя слова выражали соболезнования, в голосе не чувствовалось сожаления. В его тоне слышалось понятное обещание.

Обещание кровавого возмездия.

Вместо того чтобы ответить на обещание самурая своим собственным, молодой человек в драконьем шлеме даже не взглянул в его сторону. Бесстрастный перед лицом ужасов, учиненных над его собственными людьми – над его собственной семьей, – он взялся за почерневший кусок дерева и дернул его в сторону со зловещей аккуратностью. Тот раскололся, его концы рассыпались в золу в его руках.

Молодой самурай заглянул внутрь.

Внутри лежало обгоревшее тело девушки. То, что осталось от ее кожи, почернело от огня. Продолжая изучать сцену убийства, Хаттори Кэнсин заметил блеск нескольких наконечников стрел, похороненных под останками девушки, и подозрительное темное пятно на полу норимоно. Смолистое. Густое.

Кровь.

Она не погибла в огне.

Он замер.

Затем вновь продолжил свои поиски, его глаза неустанно блуждали. В одном из уцелевших углов богато украшенного норимоно был спрятан небольшой треугольник обгоревшей ткани. Из такой же ткани боро его семья делала свои знамена. Одежда крестьян и служанок также шилась из него.

Он пригляделся внимательнее, вороша угли в поисках новых проблесков правды.

Кимоно Марико. Нигде не было видно даже намека на шелк тацумура, столь отличный от боро.

Взгляд Кэнсина переместился на голую землю под ногами. Он посмотрел влево, затем медленно повернул голову вправо.

Сандалия дзори, почти не замеченная им, лежала на боку в нескольких шагах от норимоно. Она сияла даже в тусклых лучах утреннего солнца. Лакированное покрытие не было испорчено пламенем. Кэнсин подошел к дзори своей сестры и опустился на колени, подбирая ее.

– Мой господин, – нерешительно заговорил самурай за его спиной, – я знаю…

Кэнсин взглядом заставил его замолчать, а затем вернулся к своему делу, продолжая искать глазами. Продолжая охотиться.

Вскоре он нашел то, что искал.

Следы.

Две пары. Одни шли в погоне за другими, следы второго человека заинтересовали Кэнсина гораздо меньше, чем первого.