Пламя в темноте - стр. 30
Я знала, что все учителя в Лармаре у кадетов, распределённых во всадники — сами всадники. Однако уже не состоявшие в Ше’ру, по причине гибели их дракона. Без дракона всадник не имеет веса, и он больше не может исполнять в полной мере свои обязанности. А другой дракон скорее выберет новичка, чем того, кто утерял своего прежнего товарища.
Всадникам, потерявших своих драконов, остаётся только одно — быть учителями для тех, кто только получит шанс, что они потеряли.
Потому то взгляд Беса и такой едкий — полагаю, что благодаря татуировке на руке и горящим глазам я выделяюсь среди подростков-первогодок. И не было заметно, чтобы баргат предупреждал о своём решении привести меня сюда.
Даже из-под опущенных ресниц я продолжила разглядывать учителя. Он был уже в среднем возрасте, а светлый ёжик волос лишь ужесточал его угловатые черты и орлиный нос. Лицо пересекал уродливый шрам, глаза зелёные и потухшие. Одеяние Беса составляла иссиня-чёрная мантия, опоясанная тяжелым ремнём.
Судя по его внешнему виду, учитель из него строгий. И он явно умел вести «допрос» так, что ученик в итоге оказывался разбитым в пух и прах.
Поэтому я для себя решила ни в коем случае не высовываться. В отличие от своего брата, в школе, что я посещала, я училась из ряда вон плохо. Что и доказывал мой кривой почерк, неусидчивость и быстрая потеря интереса к предметам.
Мне всегда были больше по душе те занятия, где надо было бегать, лазить или делать что-то физически. Не сказать, что я всегда находилась в хорошей физической форме. Мы зачастую недоедали, потому я скорее была жилистой, нежели сильной. Помощь отчиму в пекарне закалила меня.
Сейчас же, вновь оказавшись за партой, я испытала только недовольство. Разумеется, я понимала, на что иду ради Ромуса, но всё-таки оказалась не готовой к такому.
Бес продолжил прерванную лекцию про связь дракона со всадником, а я стала постепенно оглядывать сидевших кадетов, выискивая брата.
С каждым незнакомым лицом моя тревога за него нарастала: неужели я опоздала? Или может у них две таких группы?
Когда я смотрела кадетов по левую руку и медленно перевела взгляд на другую сторону, то встретилась взглядом с ореховыми глазами. Их я бы узнала из тысячи.
С моей души свалился камень. Я тихо выдохнула с облегчением, рассматривая каждый миллиметр лица брата. Ромус также смотрел на меня, но при этом менее открыто, да ещё и успевая вести записи за учителем.
Казалось, в Ромусе осталось всё, как прежде: светлые кудри, большие любознательные глаза, ямочки на щеках, открытая улыбка, интерес ко всему на свете, но…