Пламя моей души - стр. 30
— Я не княжич твой, Зимава. Молодой, глупый. Со мной играть не надо, — взглянул искоса.
— Я не играю, — она вывернула запястье, высвобождаясь. — Понять хочу просто…
— Что? — варяг нахмурился.
— Почему ты служишь мне? И убивать решаешься, хоть никто мне не угрожает?
Он ничего отвечать не стал. Подтянул к себе ближе и обхватил рукой за талию. Впечатались его губы крепким поцелуем, выпили дыхание — до помутнения в без того шалой уже голове. Натянулись волосы, когда намотал их Эрвар на кулак. Потянул вниз и по шее губами прошёлся, языком между ключиц. А ладонь его с талии спустилась, смяли пальцы округлости, сильно, до боли. И отпустили.
— Не девчонка ты, Зимава, — проговорил он, касаясь губами уха. — Всё понимаешь. Убью за тебя любого, глотки вырывать стану голыми руками, если скажешь.
— И ничего взамен не попросишь? — просипела она, чувствуя мягкие поглаживания ниже спины.
А волосы-то он ещё не выпустил, так и держал, заставляя запрокинуть голову. И обдавал горячим дыханием кожу шеи.
— Просить не стану. Я брать привык. Когда нужно.
Он выпустил Зимаву из объятий, вовсе не ласковых, но волнующих, наполняющих душу смятением. А мысли — воспоминаниями о том, что случилось всего раз, как стала она невестой Бориле. Как поймал её в хоромах Велеборских уехавший с ней из отчего дома вместе с некоторыми соратниками молодой варяг. И обнимал, помнится, так же крепко, целовал неистово и уговаривал бросить всё — уехать с ним. Да она тогда уже княгиней себя считала. И о том, что тяга такая у Эрвара к ней — не знала вовсе. Растерялась, разозлилась дюже и приказала больше не касаться себя — иначе мужу будущему всё расскажет, а там и выгонит тот его взашей.
А теперь иначе всё выглядело. Единственным верным ей человеком остался варяг. И за него только и приходилось цепляться. А Чаян поплатится ещё за то, что так легкомысленно с ней поступил. За то, что быстро променял одну юбку на другую.
Эрвар просто стоял теперь рядом с ней, словно ничего только что не случилось, и казалось, что мысли все её знает наперёд. И все — поддерживает. Только как начало затягиваться молчание и прохлада ночи пробралась под одежду, варяг вздохнул:
— Иди спать, Зимава. Завтра с утра в путь.
Она тут же повернулась и пошла к себе. А там лишь голову донесла до подушки, как уснула. Да утро пришло скоро.
Загомонили кмети во дворе, заверещали, громко переговариваясь, отроки и конюшата. Загромыхало что-то — и Зимава открыла воспалённые глаза, которые тут же заслезились. Оляна уж поднялась, оказывается — а она и не услышала.