Пламя моей души - стр. 5
Вышла провожать Чаяна Зимава, более не стесняясь никого, не страшась новых сплетен, что и так били её хлыстом людского неодобрения постоянно. Обнять княжича хотела, да тот так хитро извернулся, что и в руки её не попал, и не дал повода ей краснеть от неловкости. Елица, что неподалёку от него стояла, готовясь подниматься в седло, услышала лишь, как сказал Чаян княгине:
– Как доберусь в Остёрск, готовься с сыном встретиться. Там, где условились.
Зимава и осерчала на него, кажется, за сорванные объятия, но охолонула вмиг, провела по его груди ладонями и ответила что-то, склонившись к уху. Елица и заметила, как коснулась она всё ж могучей шеи княжича губами. А тот дёрнулся отстраниться и на неё посмотрел коротко. Зимава увидела – и лицо её сделалось будто изо льда вырубленным. Но всё ж легче было на разгневанную княгиню смотреть, чем на то, как Вышемила с Леденом прощается. И хоть робела боярышня под строгим взором сестры да Эрвара, который наблюдал за всеми с высокого крыльца, а веяло от каждого её движения и тихо сказанного слова бесконечной нежностью и тайной, что между ними с княжичем зародилась.
Как уселись все наконец на лошадей, первым выехал из ворот Чаян, после Елица, а вслед за ней – Леден. Так уж условились, будто боялись, что она по дороге внезапно сбежать задумает. Но нет, теперь понимала она, что лучше уж под присмотром братьев быть – они меньшее лихо из тех, что поджидать могут. Скоро минули посад и весь, что недалеко от стен раскинулась. Проплыло в стороне дымящее кострами становище – туда и заезжать не стали.
Всю дорогу до первого привала Елица чувствовала на своей спине пытливый взгляд Ледена. И всё хотела обернуться, да не решалась.
Закончились обширные палы, потонули среди бескрайних лесов, то светлых, приветливых, то смурных, что взгляд отшельника. Но всё ж родные это были места, знакомые. Хоть раз, бывало, но проезжала этими дорогами Елица вместе с отцом или братом – по делам важным, чтобы не засиживаться в детинце. Но теперь лежали впереди земли чужие и враждебные, как казалось с самого детства. И жили там едва не чудовища: голос обиды застарелой редко когда бывает справедлив.
Мелькали веси и города вдоль большака, что вёл на юго-запад, то и дело пуская в стороны ростки более мелких дорог. Попадались навстречу богатые и скромные купеческие обозы: самое время теперь торговать – и многие из них ехали в Велеборск.
Однажды только остановились надолго в крупной веси Калиногосте, что лежала уж совсем близко от Остёрских земель: телегу обозную понадобилось смазать, да лошадь у одного кметя переменить. Охромела вдруг. Хоть и можно было за оставшееся время проехать ещё с полдесятка вёрст и добраться до небольшого селения, что чуть западнее лежало, а Чаян приказал становиться тут: и место удобнее, и избы побольше. Велел даже Брашко и своему отроку Радаю справить для всех бани: у старейшин здешних да жителей попросить вежливо. Погода после недолгого хмаристого ненастья, что то и дело громыхало вдали грозами, встала дюже жаркая, совсем по-летнему. Расходилась буйством к Ярилину дню, аккурат к которому и должны были до Остёрска добраться. Разбрелись кмети по веси: кто на торг местный заглянуть, раз оказия случилась, кто до речки сходить – неспешной и глубокой Калинки, проверить, насколько студёна да можно ли купаться, а кто и за понятным делом – с девицами здешними познакомиться.