Пламя, или Посещение одиннадцатое - стр. 2

Ну не всегда, признаюсь, удаётся оставаться в рамках. Есть такие риски в дружбе с девушками. Если ещё заметишь вдруг искрой мелькнувшее подобие – во взгляде, в жесте или в интонации, – напомнившее Таню. Как только обнаружится иллюзия, манка-обманка распознается, риск устранён, дружба на веки спасена, не затянуло в омут чувств, и это ценно. Для меня.

Подобия не может просто быть – исключено. Ни в малом, полного – и вовсе. Связь ради связи мне не интересна. Не Казанова. И не Дон Хуан. Может – увы, а может – к счастью. Доблесть – одну любить и быть ей верным. Считаю так. Считать ли хочется. Считаю. Но если та одна, единственная, несравненная…

Здесь не об этом.

Так, по крайней мере, заявляют. Нет, не замужем, свободные, закабалить себя ещё не удосужились, мол. Во всяком случае, я ни у одной из них не замечал на пальце обручального или венчального кольца. Правда, и снять и положить его в карман несложно… Кто-то из девушек, возможно, и скрывает. Имеет право. Я иногда вот тоже вру – будто женат. Не с целью подло жертву обмануть, не оскверняю себя злостной ложью. По ситуации. Жена – француженка – живёт в Париже. Временно. Жду не дождусь. Скоро нагрянет. В ближайшем будущем ли я туда уеду. Разлука долгая для брака – гибель. Когда «жена» испанка, то – в Мадриде. Стран в мире много, врать ещё да врать. Мягче скажу, речь всё же о себе, не врать, а балагурить. Язык без костей. Как у кого, не знаю, – у меня. Прикусывая, убеждаюсь – без каркаса. Совесть не мучает – никто ж при этом не страдает. Никто не верит мне – поэтому. Я же не популярный, страстный бард, без перерыва и без устали не «набираю вечное ноль семь». Без обязательств. Поболтали – разошлись. Ну, иногда и правду говорю. По ситуации опять же.

Дед Рыжего, Чеславлева Володьки, моего друга детства, Иван Захарович Чеславлев, глянув на них, студенток наших, бегло, но дальнозорко, трубкой попыхивая шумно или настойчиво её, уже угасшую, посасывая в тщетной попытке оживить, определил бы без раздумий:

«В самом прыску».

И всем понятно. Будто он «здравствуйте» сказал.

Не только дед Иван, и много кто другой в Ялани. К примеру, мой отец. Без оханья и аханья, без цоканья и без причмокивания. Как об обычном, заурядном. О прошмыгнувшей мимо по своим делам собаке. О наплывшем облаке на солнце. О прогремевшем только что и надымившем в поднебесье самолёте. О сенокосе. О погоде. Так же. Невозмутимо, беспристрастно.

Это они, отец и дед Иван, ну и другие их ровесники в Ялани – по перезрелости. Я, может, менее спокоен – тоже по возрасту. Но…