Пламя и кровь - стр. 32
– Далась вам эта дисциплина, Скотт, вы прямо солдафон какой-то! Если сегодня дети лягут спать немного позже, ничего страшного не случится.
Не обращая внимания на недовольство Амели и возмущенные крики близнецов, Скотт выключил телевизор.
– Осталось всего двадцать минут, – вступилась его теща. – Вы прерываете их на середине истории.
– Вам пора спать, – ответил Скотт, обращаясь к детям.
Люк затопал ногами, а Ханна расплакалась.
– Ну вот, – проворчала Амели, – довели детей до слез!
Скотт взял близнецов за руки и присел на корточки между ними.
– Не капризничайте, вам пора в кровать. Скажите бабушке спокойной ночи и поднимайтесь к себе, а я приду и почитаю вам на ночь.
Его способность всегда сохранять спокойствие выводила Амели из себя.
– Ах, делайте, что хотите, – бросила она с раздражением.
– Я и делаю.
Она дала близнецам себя расцеловать и сама принялась обнимать их, пока Скотт стоял и ждал. Атмосфера между ними особенно накалилась в преддверии рождественских праздников. Амели собиралась отметить Рождество по французскому обычаю – вечером двадцать четвертого декабря, а в полночь разбудить близнецов и сказать, что Дед Мороз принес им подарки. Скотт, напротив, хотел праздновать так, как принято в Шотландии: дети повесят длинные носки в ногах кровати и лягут спать. И на следующее утро найдут в них подарки. А настоящий рождественский ужин и неизбежную индейку с каштанами нужно приготовить вечером. В результате спора и при поддержке Кейт Скотт настоял на своем, но Амели все-таки добилась своего «французского ужина» накануне Рождества. Мойра тут же пришла в ярость – ведь ей придется готовить праздничный стол два дня подряд! Чтобы всех утихомирить, Кейт пообещала, что одно из двух праздничных меню возьмет на себя. Обрадованный тем, что жена встала на его сторону, Скотт заявил, что таким образом будут соблюдены традиции обеих стран и все останутся довольны.
Амели наблюдала, как он выходит из комнаты, держа за руки обоих малышей, которые уже не протестовали и послушно шли с отцом. Как же Скотт раздражал ее, буквально выводил из себя! Одиннадцать лет назад, когда они впервые взглянули друг на друга, она увидела в его взгляде холод, отстраненность и почти презрение – он явно принял ее за авантюристку. Впоследствии их отношения остались враждебными, и, несмотря на брак с Кейт, несмотря на рождение близнецов, они продолжали ненавидеть друг друга. Как Амели могла подумать, что его возвращение в Джиллеспи ее обрадует? По глупости она вообразила, что сможет прибрать Кейт к рукам, но дочь больше не была робкой девочкой, любовь к Скотту раскрепостила ее, и командовать ею было невозможно. Совместное житье оказалось труднее, чем ожидалось. Конечно, дети привязались к Амели, которая сильно их баловала и позволяла всякие шалости. В таких случаях Скотт был вынужден брать на себя неприятную роль надзирателя, противопоставляя, таким образом, отцовскую суровость бабушкиной снисходительности.