Плаха да колокола - стр. 97
– Кто-нибудь может подтвердить?
Странников молчал, безумно вращая глазами.
– Вас видели вместе накануне?
– Не знаю! – вскочил на ноги секретарь и заметался по тесной комнате, натыкаясь на углы мебели. – Видели? А как же! Конечно, видели! Я же не человек-невидимка! Ну что уставились на меня? Я с ней спал! Жил здесь как с женой! В каком-то доме… Она сняла квартиру. Там и умерла моя Павлинка…
– Это ещё не доказательство, – дождавшись конца истерики, начал Турин как можно спокойнее, одновременно подыскивая место, чтобы всё-таки сесть; свою рюмку он так и поставил на стол.
А когда наконец устроился, поднял глаза на секретаря, замер: Странников плакал, не скрывая слёз.
Ситуация грозила стать неуправляемой, Турин растерялся, чтобы только не молчать, спросил:
– Куда вас вызывают?
– Что? – Странников словно очнулся, полез за платком, пристыженный минутной слабостью, начал рыться в карманах в поисках папирос.
– Когда вам надо быть в прокуратуре и у кого?
– В прокуратуре? – Странников уставился на начальника губрозыска, словно тот произнёс нечто ужасное. – С чего вы взяли?
– Покажите мне повестку о вызове.
– Никакой повестки! Что вы говорите?
Турин откинулся на спинку кресла в замешательстве. Ответ секретаря поразил его до такой степени, что он потерял над собой контроль, а это редко случалось.
– Мейнц мне позвонил. – Странников закурил и тяжело закашлялся, словно больной. Иногда сквозь этот тяжкий неестественный нервный кашель ему удавалось всё же выдавливать отдельные фразы. – Он в курсе… куда… зачем… к кому…
Турин постарался взять себя в руки. Он поднялся, заказал горячего чая, холодных закусок и, пододвинув кресло поближе к Странникову, как можно доверительнее произнёс:
– Дорогой Василий Петрович, чтобы вам помочь, надеюсь, я за этим сюда и вызван, мне необходимо знать все подробности случившегося. С Мейнцем я побеседую сам. Думаю, мы найдём общий язык. От вас мне хотелось бы услышать правду… насколько вы мне её доверите.
Принесли чай. Не сговариваясь, они оба потянулись за стаканами.
– Мне нет нужды врать, – схватив стакан, скривившись от горячего и отодвинув его от себя, Странников полез за новой папироской, закурил, подняв глаза на Турина, долго и тяжело изучал его лицо. – Что ж врать? Когда над пропастью оказался.
– Ну, ну, Василий Петрович, – ободрил его Турин, – мне кажется, не всё так страшно.
– Не страшно?.. Ну слушайте. Только не перебивайте, иначе я собьюсь и потеряю желание… – он горько хмыкнул, – исповедоваться сыщику.
Турин покривился, лицо его налилось краской, но он не шелохнулся, только пальцы рук крепче вцепились в подлокотники кресла.