Плач Ярославны. Дочери Руси - стр. 36

Они помолчали.

– Иди, пусть они успокоятся, не нужно Ярославу ходить сюда, пусть он в своем мире без огня и богов так и остается, недолго ему осталось.

Конь ждал его на том месте, где был оставлен, лес казался с этой стороны, если в него не углубляться самым обычным.

Княжич оглянулся, когда на коня запрыгнул.

Рядом с волхвом стоял еще один, сгорбленный и темный и тоже смотрел на него, прищурившись.

– Леший, – только и подумалось ему, – они и на самом деле живут и правят этим миром. Почему отец о том даже не догадывается?

№№№№№№№№

Владимир, ни о чем не подозревая, на самом деле оказался в том заповедном лесу, в котором самые важные дела в древности и совершались всегда. Туда были перенесены тайно кумиры древних богов, пробирались люди, в праздники, о которых только шепотом говорили на улицах Галича.

И почти все и стар и мал продолжали им верить, как бы священники новые не упирались и не зазывали их в огромные храмы, князьями для них отстроенные совсем недавно.

Храмы чаще всего пустовали, что заставлял святош яриться. А еще то, что и сами князья, вроде бы бывшие с ними заодно, все праздники проводили со своими людьми, все обряды исполняли. Они пробирались в самые тяжкие моменты к Перуну. Свои боги, поруганные и вроде забытые, оставались роднее и дороже чужих.

Все в душах их двоилось и троилось, исчезало и появлялось снова, оставаясь неистребимым.

Священники знала о заповедном лесе, но никто не отважился туда ходить. Но им хотелось, чтобы и остальные рабы божьи забыли туда дорогу.

Но что они должны были пережить, если бы узнали, что княжич нынче был там, встречался с Волховом, страшнее противника для них не бывало во все времена?

Когда воины отправились на поиски Владимира, он и появился перед ними на поляне лесной, словно из-под земли вырос. Он радовался тому, что успел вовремя, и они ни о чем не догадаются. Княжна шла впереди всех, и была очень сердита.

– Ты где был? – спрашивала княжна

– Притомился и заснул на той стороне леса, – просто сказал он, и сам поверил тому, что сказал.

Княжна уже злилась на себя.

– Не делай больше никогда такого, сколько тут и медведей и кабанов бродит, а волка и счета нет.

Но он только улыбался в ответ и ничего не говорил.

– Почему он так спокоен? – спрашивала себя Ефросинья, – он ничего не боится или лукавит, и было что-то иное, а вовсе не крепкий сон?

Но об этом надо было поскорее забыть, если узнает отец, то ей да и воинам достанется, а если он накажет мальчика, то ей и вовсе не успокоиться тогда.

Княжич по ее глазам понял, что она ничего не расскажет отцу.