Питбуль - стр. 36
Офицер кивнул.
– Она говорит, что зашла проверить, жив ли он, поэтому она двигала его, щупала пульс и так далее.
– А где была собака? – спросил Шефер.
– Что вы имеете в виду?
– Вы сказали, что она шла гулять с собакой, когда проходила мимо открытой двери. Так куда же она дела собаку, когда зашла сюда?
Офицер пожал плечами и огляделся.
– Хорошо, проследите, чтобы ребята из НКЦ сняли отпечатки пальцев и подошв соседки, – сказал Шефер, кивая на команду из Национального центра судебной экспертизы, которая как раз собирала отпечатки пальцев и другие улики. – У нее есть алиби на вечер и на ночь?
– Она говорит, что была дома.
– Одна?
Офицер кивнул.
Телефон Шефера завибрировал. Он вытащил его и посмотрел на экран.
На экране высветилось «Кальдан».
Он помедлил и перевел взгляд с телефона на труп. Неужели СМИ уже узнали о смерти Лестера Уилкинса?
Гребаные Фейсбук и Твиттер!
Нельзя было ни минуты спокойно проработать, чтобы фотографии жертв убийств, теории заговора и фальшивые новости во всевозможных вариациях не распространились бы по интернету. Прошло всего несколько минут, а грузовики с новостями уже выкатились на тротуар перед входом в дом, и сайты газет уже пестрели фотографиями и громкими словами о жизни и смерти Уилкинса.
Шефер сжал челюсти и отклонил вызов. Он взглянул на полицейского.
– Эта соседка, насколько нам известно, последняя, кто видел Уилкинса в живых, так что отвезите ее в участок и попросите еще раз рассказать, что́ она видела и когда. Может быть, всплывет что-то интересное, о чем она не подумала объявить нам в первом туре. Признание, например.
Офицер кивнул и вышел из квартиры в тот самый момент, когда судмедэксперт Якоб Сандал вошел в дверь с медицинской сумкой в руке.
– Сандал? – удивленно спросил Шефер. – Я думал, приедет Йон Опперманн.
– Да, так и планировалось, но в тот момент, когда он выходил из дверей, привезли несовершеннолетнего. Поэтому он решил остаться в Институте, чтобы осмотреть его, а я тем временем займусь Уилкинсом.
Якоб Сандал работал на кафедре судебной медицины всего пять месяцев, но с первого же дня получил статус суперзвезды, поскольку занимал высокий пост начальника службы медицинской помощи в Университетской больнице Монпелье. Он был молод, по крайней мере моложе Шефера, высокомерен, и ему до всего было дело. Он, помимо прочего, ужасно слащаво выглядел со своими густыми маслянистыми волосами и четко очерченными бровями, и хотя он не занимал так много места в пространстве, как Шефер, но излучал уверенность, которая словно прибавляла ему роста больше трех метров. Он не скрывал, что рассчитывает взять в свои руки бразды правления после Опперманна, когда в следующем году тот уйдет в отставку, и что фактически считает себя подарком для копенгагенской полиции. Им был нужен судмедэксперт с такими познаниями, как у него, и у Шефера не было ни одной веской причины презирать его. И все же ему не нравилось, что представлял собой Сандал: новые времена и передача эстафеты сопливому щенку, который думает, что знает больше, чем профессионалы, которые работали по специальности уже тогда, когда Король Бриллиантов был ребенком.