Письмо потомкам. Дилогия - стр. 46
Я зеваю в своих раздумьях, собираю локоны в узел и сжигаю в «дарителе», в синеватом огне небольшой аромалампы. Воздух наполняется запахом сгоревших волос, и я начинаю чихать не переставая.
– Будь здорова! – совершенно по-человечески желает Кайн.
Кайн?
– Что ты тут делаешь? – заворачиваюсь с головой я в одеяло. – Ты не должен меня видеть!
– Ты остригла волосы. – Слышу я в ответ его грустный голос и чувствую тяжесть его тела на кровати. Он присел рядом. – Я не мог вытерпеть в ожидании. Не спал всю ночь.
– Хмм… – что добавить в такой ситуации?
– Послушай! – его рука касается меня, тепло и ласково, неподобающе для наследника. – Твой танец… Это какая-то человеческая магия, так? Что-то из ваших сказок, меняющее и непонятное…
Я, барахтаясь и смеясь про себя, вылезаю из покрывал и смотрю прямо в его глаза.
– Кайн… – Мурлычу я. – Никакая это не магия. С чего ты решил?
Наследник молчит, в его золотых глазах какая-то непонятная мне тоска и… злоба?
– То есть… если у… если у меня, – голос его дрожит и запинается. – Если во мне что-то появилось… новое и непонятное, то это само по себе? Так?
– Так. – Непонимающе соглашаюсь я.
Какое-то время наследник шерн Альяринн молчит, кусая губы.
Что же так тебя сжигает изнутри, милый?
– Ничего. – Бросает Кайн и, не глядя на удивлённую меня, выходит вон. На пару секунд он замирает в проёме и шепчет:
– Зря ты остригла волосы. С ними ты была похожа на нас. Я почти принял тебя. Извини, что потревожил.
Тишина. Занавес. Через пару минут я падаю, обессиленная, на постель и засыпаю.
И снова этот сон. Всё смешалось в нём – и правда, и вымысел. В нём я не отличаю их друг от друга, они словно братья-близнецы, улыбаются мне клыкастыми ртами.
Я на корабле, том самом злополучном танкере. Вою от голода и проникающего ледяного ветра. Я на самой палубе… Кто-то подлетает со спины, вцепляется хищно зубами в плечо до крови…
Кричу, пытаюсь отбиться, но…
Не могу. Ещё чуть-чуть, и этот недочеловек сожрёт меня!
Перемена мест и действий. Словно перебросили песочные часы.
Замираю от боли на холодных плитах в белой комнате. Наверное, в одной из таких и плодят искусственно евгениумов. Спокойное мёртвое стерильное царство.
И тут я слышу шаги.
Шлёп-шлёп.
– Наша новая игрушка спит? Просыпайся, твой хозяин идёт, – хриплый голос, наполненный похотью и грязью. Я сбиваюсь в комок, пытаюсь вмуроваться в стены, царапая себя грязными ногтями…
Боже, защити меня! Помоги мне…
Гдеееееееееееее тыыыы?!
Крик мой разрушает слабую оболочку сна и я в ужасе просыпаюсь. В ещё теплой испарине, сырая и надломленная. За окном утро, а в моём сознании – тьма.