Письмо - стр. 4
И вот, четыре года спустя, они молча смотрели друг другу в глаза. Наконец, Рик отпустил ее руку.
– Спасибо, солнышко. Теперь будь хорошей девочкой и принеси-ка мне чаю.
Тина с облегчением выдохнула и потерла посиневшее запястье. С той самой брачной ночи она поклялась, что не позволит превратить себя в жертву – одну из тех несчастных жен, которых бьют мужья и которые при этом постоянно умудряются оправдывать их скотское поведение. Много раз она грозилась уйти, но в последнюю секунду всегда передумывала. Рик становился таким кротким и несчастным, так глубоко раскаивался и обещал никогда больше не поднимать на нее руку. Но в последнее время он стал пить больше, и его выходки участились. Наконец настал день, когда ее терпению пришел конец.
Главная трудность заключалась в том, что идти ей было некуда. Семьи у нее не было, а что до пары близких друзей – она не хотела навязываться и стеснять их своим присутствием. О том, чтобы Рик добровольно ушел, можно было и не мечтать, хотя за квартиру они платили с ее зарплаты. Поэтому она начала откладывать деньги на побег. Нужно было накопить хотя бы на месячную аренду и залог, и тогда она смогла бы вырваться на свободу. В реальности, однако, это оказалось не так-то просто – у нее редко оставались хоть какие-то лишние деньги. Но это не остановило Тину: она твердо решила уйти, сколько бы времени на это ни потребовалось. В глубине кухонного шкафа она хранила старую банку из-под кофе, в которой потихоньку набралось больше пятидесяти фунтов. Но аренда даже самой простой комнатушки стоила восемь фунтов в неделю, плюс залог фунтов тридцать, а значит, нужно было гораздо больше денег, чтобы отважиться на побег. Пока же она старалась поменьше попадаться Рику на глаза и по возможности не злить его.
Зажав под мышкой «Спортинг лайф», она поднялась наверх с кружкой чая.
– Вот и чай, – сказала она, стараясь придать голосу напускную беззаботность.
Ответа не последовало. Оперевшись на подушку, Рик снова задремал. Из открытого рта торчала сигарета, опасно балансируя на сухой растрескавшейся губе. Тина вынула окурок и затушила его.
– Господи, ты нас обоих убьешь когда-нибудь, – пробурчала она себе под нос.
Поставив чашку на стол, она задумалась, как лучше поступить. Разбудить мужа и навлечь на себя его похмельный гнев? Или просто оставить чашку на столике? Когда он проснется, чай, без сомнения, успеет покрыться ледяной корочкой, что, опять-таки, приведет его в бешенство, но к тому времени она уже будет в магазине в полной безопасности. Ничего решить Тина так и не успела: Рик зашевелился и продрал глаза.